– Уйдите с глаз моих долой! – замахал руками шеф, как будто я просилась остаться.
Я ушла к себе, с досадой вспомнив, что не купила ничего поесть, теперь еще и Лешка будет недоволен. Не обнаружив в канцелярии Зои, у которой я хотела стрельнуть что-нибудь съестное, я с повинной головой направилась к Лешке, с ходу открыла дверь и увидела нежно целующуюся парочку – Горчакова и Зою, сидевшую у него на коленях.
Похоже, я смутилась гораздо больше этих прелюбодеев. Горчаков с трудом оторвался от Зои, а та с достоинством, не торопясь, слезла с его колен.
– Извините, ребята, – покаянно сказала я. – Вы бы хоть дверь закрывали.
– Забылись. – Горчаков развел руки. – Ты пожрать принесла?
Мои надежды на то, что Горчаков, застуканный за амурами, не вспомнит про жратву, не оправдались.
– Не успела. Хочешь, сейчас схожу?
– Да ладно уж, Зойка сходит. Сходишь, Зой?
Зоя послушно поправила платье и ушла в магазин.
– Рассказывай, – пригласил меня к столу Горчаков.
– Нет, это ты рассказывай. Что это ты на старости лет? Молодого тела захотелось?
– Захотелось, – склонил голову Лешка. – Ты же знаешь, я давно ей нравлюсь.
– Знаю. И что дальше?
– Да ничего. Ключи дашь от квартиры? У тебя же ребенок в лагере?
– Ну ты нахал! – поразилась я.
– Давай без нотаций. Дашь ключи?
– Дам, Леша. Куда я денусь, – вздохнула я. – Но я надеюсь, ты разводиться не собираешься?
– О чем ты говоришь, – отмахнулся Горчаков. – Конечно, нет.
– Ну ты и кобель.
– Ладно, не обзывайся. Что там с Масловским?
Я в двух словах рассказала Лешке, что мне удалось накопать за сегодняшний день.
– Отказала? – спросил он.
– Возбудила.
– Понятно. Что шеф?
– Бесится.
– Еще бы. Тебе что, трудно было написать постановление об отказе?
– Трудно.
– А почему?
Тут я задумалась. А в самом деле, почему?
– Леш, наверное, потому, что я нюхом чую – тут преступление.
Лешка обидно захохотал.
– Помнишь, у Юрия Германа написано про повесившегося парикмахера, который оставил записку: «Кончаю с собой, потому что всех не переброишь»? Тебе что, больше всех надо? Ты себе представляешь, чем пахнет это расследование? А потом, ты же говоришь, что с бабой все в порядке?
– Это Масловский говорит.
– Ну, он не стал бы так говорить, если бы имел на руках ее хладный труп.
– А если она еще у похитителей? И он просто боится за нее?
– Маш, если бы да кабы… Ну не будь ты святее Папы Римского. Тем более что ты кашу заваришь, а мы расхлебывай.
– Что ты имеешь в виду? – Я обиделась. – Когда это я на тебя спихивала кашу расхлебывать? Наоборот, это я всегда закрывала грудью амбразуру…
– Да успокойся ты. Шеф тебе не сказал? Да нет, конечно, ты ему голову-то задурила…
Я поняла, что лучше не спорить с Лешкой и терпеливо дождаться продолжения.
– Ты едешь на семинар по борьбе с организованной преступностью, – сообщил мне Горчаков с подозрительной торжественностью.
– Какой кошмар! – заныла я. – У меня два дела на выходе, про остальные я уже не говорю… И на сколько?
– На неделю. А почему ты не спрашиваешь, куда?
– Какая разница? Все равно я не могу поехать. – Я призадумалась. После того, как я подгадила шефу с возбуждением дела по похищению жены Масловского, уже неудобно идти к нему и клянчить, чтобы он послал не меня, а Лешку… Горчаков как будто прочитал мои мысли:
– Решила уломать шефа и отправить туда меня? И не мечтай даже!
– Интересно, почему? Что тебе, не выручить старую больную женщину?
– Эх, Машка! – вздохнул Горчаков. – На самом деле я бы с удовольствием съездил вместо тебя. Но почему-то требуется женщина.
