Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции - страница 3

– восторженно декламировали поэты.

Революция воспринималась как Пасхальный праздник. На сохранившейся пасхальной открытке 1917 года изображено пасхальное яйцо с надписью: «Христос воскрес, да здравствует демократическая республика!»

Повсюду ловили перепуганных городовых. И хотя потом говорили, что Февральская революция была «бескровной», обезумевшие толпы забивали их до смерти, заталкивали в проруби, а были случаи, когда привязывали к железным кроватям и зажаривали на кострах. И толпа при этом ликовала.

Но в отличие от «пьяной» радости Петрограда, как вспоминали другие современники, Россия хранила глубокое молчание. Даже Троцкий потом признавал: «Февральскую революцию совершил Петроград. Нигде, кроме Петрограда, борьбы не было».

Но у всех появилось ощущение всеобщей страшной беды. Особенно это чувствовалось в армии. Генерал Деникин вспоминал, как восприняли в частях известие об отречении Николая II: «Войска были ошеломлены. По щекам старых солдат текли слёзы». А барон Врангель писал: «С падением Царя пала сама идея власти, солдат с готовностью умирал за Царя, но не желал умирать за «господ».

Но в ликующем в те дни Петрограде, никто, конечно, еще не знал, чем обернутся все эти восторги, и во что выльется неожиданно обретенная «свобода». Что будут пролиты реки крови, истреблены или выброшены за границу миллионы лучших русских людей, а сама Россия будет разорена и разрушена в вихрях кровопролитной Гражданской войны.

Возникшее в результате февральских событий Временное правительство не смогло справиться с ситуацией и в октябре 1917 года большевики во главе с Лениным и Троцким совершили переворот, захватив власть в России.

Историки считают, что одна из важнейших причин революции в России – двоевластие. Это было не только взаимоотношения Временного правительства и Петроградского совета. Двоевластие в различных формах буквально раскалывало всю страну. Это и различные комитеты общественной безопасности, которые появились после Февраля, это войсковые комитеты в армии, это различные местные советы, это фабрично-заводские комитеты (двоевластие в промышленности)…

«Но когда мы говорим о двоевластии, – пишет доктор исторических наук Б.И. Колоницкий, – мне кажется, и это одна из важнейших вещей в российской революции – это человеческая измерение двоевластия. Это так называемый комитетский класс. Вот эти многочисленные советы, комитеты разного уровня, разной формы, организованные сверху, самопровозглашенные, необычайно важны. Представьте себе в масштабах всей страны – это десятки, скорее, сотни тысяч молодых амбициозных мужчин, как правило, это были мужчины, в возрасте где-то от 20 до 35 лет, которые впервые приобщились к политике, но, политизируясь, получили вкус власти. Это необычайно важно! И это во многом такая группа, которая определяла потом судьбы России. Вспомним будущих советских маршалов – Жуков, Рокоссовский, Конев – все они члены полковых комитетов, некоторые председатели полковых комитетов 1917 года. Это огромный и очень важный слой. Представим себе житейское измерение этой ситуации. Вот кого, скажем, выбирали в солдатский комитет или войсковой комитет? Это был человек, как правило, либо уважаемый, личная храбрость могла быть важным фактором и какой-то образовательный уровень. Представим себе, что этот человек находится на фронте. Он патриот, но с другой стороны ну он устал уже, просто по-человечески устал. Фронт он бросать не хочет, но усталость накопилась очень большая. И вот его посылают на какой-нибудь корпусной съезд, а еще лучше армейский, а еще лучше фронтовой. Он приезжает в губернский город, где ходят трамваи, его впервые в жизни катят на автомобиле, его селят в общежитие с чистыми простынями, ему дают талоны в столовую, где он ест белый хлеб, за ним ухаживают представители различных политических партий, дают различные агитационные брошюрки (что важнее иногда представительницы политических партий). Это интересная жизнь! И вы думаете, что несколько сот тысяч молодых, милитаризированных, брутальных мужчин, которые получили такую интересную жизнь и такую власть, готовы отдать эту власть? Я думаю, что нет. И в этом многие основы российской революции. Это много важнее, чем история политических партий».