— Да хрен его знает, какого черта я вообще туда поперся. Самое интересное, что девчонка наутро сбежала и ничего не оставила. А я ни имени не знал, ни лица толком не видел, — голос становится глухим, а внутри появляется жгучая боль от обиды то ли за то, что был так слеп и не узнал ее, то ли за ее обман и предательство.
— Кто она? — чуть ли смеясь надо мной, снова интересует Карлик, и я сдаюсь.
— Настя, — смотрю на удивленного друга и жду его пламенной реакции.
— Ну ты и мудак! — Факт. Глупо с этим спорить, поэтому молча киваю.
— Ну так что посоветуешь? — отворачиваюсь, не желая видеть осуждение в его глазах. Мне достаточно будет голоса, и сразу все станет понятно.
— Поговори с ней, а лучше действительно присмотрись к ней. Она хорошая девчонка, да и домашняя.
Замираю на месте и раз за разом прокручиваю сказанные другом слова. Поговорить и присмотреться, легко сказать, да сложно сделать. Я не хочу любить только потому, что знаю, как больно терять близких людей. Вся проблема заключается в этом, и как я только ни старался построить отношения, излечить себя от душевной боли не получается.
— Да, ты прав, — кладу на стол перед собой разряженный пистолет и, круто развернувшись, покидаю тир.
Машина мчится по ночному городу, освещенному огнями фонарей. Забывая про осторожность, я наконец-то выжимаю педаль газа и мчусь в знакомый район к девушке, что посмела сделать мне больно.
Два часа катаний туда-сюда не принесли должного успокоения, как и стрельба. Видимо, все дело в том, что отчасти я тоже виноват, поэтому не стоит списывать себя со счетов.
Закрываю машину и смотрю на знакомые окна, где горит свет. И что же она делает в столь поздний час ночи? Неужели не одна, а с кем-то? И от этой простой и такой естественной мысли мне вдруг становится больно. Внутри начинают просыпаться ранее неизвестные чувства, и все они хором начинают орать: «Моя!». Ага, конечно, моя.
Не сразу понимаю, как очутился около ее двери и вовсю нажимаю на звонок, даже не думая, что могу разбудить соседей. Плевать. Сейчас мне важно услышать из ее уст, что это была она, а там поговорим. Я извинюсь, как полагается воспитанному мужчине, она поплачет и забудет. На этом расстанемся и пойдем каждый своей дорогой.
— Открой эту чертову дверь, пока я не вынес ее на хрен! — рявкаю, чувствуя каким-то местом, что она стоит за дверью и будто ждет подтверждения, что это я.
— Ч… что ты з… забыл? — заикается. Боится.
Не, ну я точно мудак, раз умудрился ее напугать. Грустно усмехнувшись, произношу тише:
— Сказать кое-что хочу. Открывай.
Не проходит и минуты, как дверь открывается, и я нагло вламываюсь в знакомую квартиру, которая даже сейчас кажется мне уютной. Настя резко отлетает к стене, смотрит на меня испуганными омутами шоколадных глаз, и я начинаю злиться, но уже на себя. Я ее напугал, хотя собирался просто поговорить и решить маленькую проблему под названием «ночное рандеву».
Взгляд невольно скользит ниже, оценивая хрупкую фигурку девушки в одной лишь футболке размеров на пять больше с очередным мультяшным зверьком. И снова босиком, стоит и пальчики на ногах поджимает. То ли меня боится, то ли ножки замерзли — хрен его знает. Отчего меня эта ситуация начинает дико злить и, быстро разувшись, делаю шаг к ней. Обнимаю за талию и, немного приподняв, ставлю к себе на ноги. Хоть так, но ей станет теплее.
Смотрю на нее, такую красивую, и понимаю, что она рассматривает меня так же внимательно, как и я ее. Ловит каждое движение, каждый вздох. Кажется, что именно она та самая девушка, что нужна мне была все эти годы, чтобы заглушить душевную боль. Именно с ней мое сердце бьется в унисон.
