– Жора, поди сюда!
Гарин подошел.
– Тебя вызывают в райком, завтра к пяти вечера, – в полголоса сказала главная комсомолка школы. – Пойдем ко мне, распишешься, что я тебя проинформировала.
Гарин хотел отбрыкаться, сославшись, что в пять у него секция, но в последний момент сказал:
– Я на музыку еду к пяти. Это что-то очень важное? Зачем? Я что-то сделал?
– Очень важное, – ответила секретарь.– Даже очень-очень! Музыка может подождать. Не вздумай не поехать!
– Ну, ладно, – нехотя согласился Гарин, – я схожу.
– Уж, пожалуйста! – не удержалась от ехидства «комсомольская богиня», закрывая «журнал выполненных поручений».
В райкоме ему откровенно предложили подать документы в спецшколу КГБ сразу после окончания десятилетки. Рекомендация от первичной комсомольской организации вот, уже есть.
Гарин вспомнил, что дед ему внушал: «Научись говорить «нет»! Гарин тогда не понимал его. И вдруг именно сейчас понял, как нужно и важно научиться отказывать». Но так отказать, чтобы это не прозвучало оскорбительно для собеседников.
– Я уже выбрал профессию, – твердо сказал он, – я не считаю себя достойным и способным для такой работы.
И вербовщик комитета совершил роковую ошибку, позволив вмешаться присутствующему при беседе второму секретарю райкома, который настроился произнести сакраментальную, но пафосную фразу: «Поздравляю вас, товарищ, с высоким оказанным доверием, надеюсь, что вы достойно выучишься и будешь нести службу в рядах защитников родины»!
Жоре второй секретарь напомнил Хлебовводова из «Сказки о тройке» в самиздате, как обычно найденном на столе у мамы.
– Да, кто вы такой? Не считает он! – фыркнул рассердившийся секретарь, которому Гарин сломал подготовленный стереотип и удовольствие от ощущения своей значимости, – Есть кому и без вас, чтобы считать, достоин ты или нет? Ты должен гордиться, что выбор пал на тебя. Родина нуждается в твоих способностях! А Комсомол и партия тебя рекомендуют, ты что, против мнения нашей организации, против выбора партии? Мы тебя рекомендовали. А мы не можем ошибаться!
Жора опустил голову и молчал. Кто знал его, тот мог бы понять, что парень в бешенстве.
Вербовщик понял провал. Он даже не стал спорить с Гариным, который опустив голову, тихо, сквозь сжатые зубы, произнес:
– В любой организации работают люди. Мне очень лестно, что ваш выбор пал на меня, и я горжусь, но я повторяю: я уже выбрал для себя медицину и не считаю возможным подводить ни вас, ни Комсомол, ни Родину. Я уверен, что вы найдете на это место более достойного человека, который будет лучше соответствовать всем параметрам, в отличие от меня. Я же надеюсь послужить Родине в качестве врача. Еще раз – спасибо за доверие.
Второй секретарь хотел уже наорать на строптивого комсомольца и пригрозить ему разными карами, от выговора с занесением до изгнания из ВЛКСМ, но вербовщик встал, протянул руку Гарину и сказал:
– Спасибо, Георгий Александрович, за честность и прямоту. Я не буду настаивать, раз ваше сердце лежит к другому делу, но советую еще раз подумать. Вот телефон, если вдруг передумаете, позвоните. Мне кажется, что вы все-таки ошибаетесь в самооценке. О нашей беседе прошу никому не рассказывать. Никому. Если же вас будут спрашивать, зачем вызывали в райком, придумайте, что сказать. Тут ваша фантазия не ограничена. Пообещайте сейчас, что вы сохраните эту встречу в тайне. Помните, что эта тайна не моя и не ваша, а государственная, как все, что тут говорилось.
