– Это ты о чем, милый? – беспечно поинтересовалась голландка, поудобнее укладывая копну своих длинных черных волос на его бедре. – Неужто о моих невинных парижских прегрешениях? Так ведь после каждого из них я регулярно исповедуюсь перед приставленным ко мне тевтонцем. И сведения, которые ты получаешь…
– …Никакого интереса для германской разведки не представляют, – жестко осадил ее Канарис. С интимной частью встречи было покончено, и теперь рядом со шпионкой-танцовщицей находился ее работодатель, ее босс.
– Шутить изволите, мой капитан-лейтенант? – спокойно восприняла эту его «иглу под ноготок» Маргарет.
– Какие уж тут шутки! Ни военные, ни политики ничего достойного внимания в ваших донесениях, как правило, не находят. Все на уровне великосветских сплетен. Забавных, любопытных, но в военно-политических делах совершенно бесперспективных. Хотя вы уже трижды проходили самый тщательный инструктаж.
– Сладострастные минуты ваших инструктажей я постараюсь запомнить до конца своих дней…
– Советую серьезнее отнестись к тому, о чем мы с вами сейчас беседуем, – холодно предупредил ее германец.
Маргарет на минутку приподняла голову и, скосив свои бирюзовые глазки, выжидающе посмотрела на Канариса. Он, понятное дело, слегка темнил: кое-какая полезная информация сквозь ее агентурные словеса все же просачивалась. Однако женщина поняла, что ставки ее в германской разведке начали резко падать.
– Может, вы даже хотите отказаться от сотрудничества со мной? – с вызовом поинтересовалась она.
– Вас такая перспектива уже… не тревожит?
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Рассчитываете, что вами заинтересуется одна из разведок противников Германии?
Канариса уже начинало раздражать то, что Мата Хари пытается скрыть от него французскую вербовку. К тому же он понимал, что в эти минуты она успокаивает себя как раз тем, что сумела подготовить «запасной аэродром». По своей наивности она не могла понять, что просто так, хлопнув дверью, уйти из германской разведки ей никто не позволит.
– Если только я разрешу заинтересоваться своими возможностями, – самоуверенно ответила Мата Хари. И, пораженный ее наглостью, Канарис едва удержался, чтобы не спросить: «А что, французской разведке вы этого все еще не разрешили?» Но вместо этого произнес:
– Слишком уж радужным кажется вам будущее, мадам. Стоит ли так убийственно заблуждаться? Подчеркиваю: так убийственно…
– Прежде чем мы продолжим разговор, я хочу знать ваши намерения. Поэтому ответьте на мой вопрос: вы намерены продлить контракт со мной?
Канарис мрачно ухмыльнулся: «Боже мой, в каком мире она сейчас пребывает? “Продлить контракт”! Она что, в самом деле считает, что в разведке работают по временным контрактам, а резиденты выступают в роли импресарио, с которыми можно сотрудничать до тех пор, пока тебе не предложили более выгодные условия гастролей?!»
Он поднялся, несколько минут постоял под душем, вода в котором была чуть-чуть теплее, нежели в обычном кране, и по-армейски быстро оделся. Все это время Маргарет продолжала возлежать на широком приземистом ложе их «последней любви», с бутылкой шампанского в руке, которую она держала двумя пальчиками за горлышко, точно так же, как еще несколько минут назад держала половой орган своего мужчины.
– Вы – шпионка, Маргарет, – вполголоса произнес он, склонившись над ней и старательно застегивая рубаху, которую не успел заправить в брюки. Двое его агентов тщательнейшим образом проверили эту комнату, чтобы убедиться, что никакого устройства, которое бы позволяло подслушивать разговоры ее постояльцев, здесь нет.
