Осип не раз бывал на фактории Тихуана и в доме губернатора Исхо, отца Эмилии и немного поднаторел в испанском языке.
– Душа моя, – парень прижал правую ладонь к своей груди, в левую вложил её ладошку и в очередной раз поцеловал каждый пальчик пылающими от жара губами, – ты даже не представляешь, какой огонь сейчас горит во мне.
Девушка шутливо округлила свои огромные глаза:
– Я действительно не представляю, как это огонь может гореть там, – она, лукаво посмотрев на Митяева, ткнула пальчиком в его широкую грудь.
– Ты опять насмехаешься надо мной?
– Нет, нет, Осип, я вовсе не смеюсь над тобой. Я удивляюсь!
– Чему?
Она взмахнула рукой в сторону спокойной глади океана.
– Месяц назад Тихуану покинул идальго Хуан Перес, капитан каравеллы «Малага». Знаешь, что он сказал на прощанье моему отцу?
Осип коротко пожал плечами:
– Я не присутствовал при их разговоре.
Она грустно покачала головой и опустила глаза.
– Этот наглец сказал, что намерен в следующее посещение Тихуаны взять меня в жёны. При этом я стояла в шаге от него, но этот надутый от важности индюк даже ни разу не посмотрел в мою сторону! Словно я для него была пустым местом!
Теперь уже Осип нарочито округлил глаза и сотворил на лице выражение с наивысшей степенью глупости:
– Так тебя уже сватают?! А как же я?
Она стрельнула глазами в его сторону:
– Милый, а ты какой ответ получил от моего папочки несколько дней назад?
Да, неделю назад Осип набрался храбрости и переговорил с отцом Эмилии о его возможной женитьбе на его дочери. Исхо фактически отказал ему, хотя отказ не выглядел слишком категоричным. Он прежде всего сослался на то, что у молодых разная вера и именно это обстоятельство не позволяет истинному католику дать благословение на этот брак своей дочери.
Он со вздохом признался Эмилии:
– Когда твой отец фактически отказал мне в моей просьбе, я ответил ему: «Мои Тарх и Тара не хуже вашего Христа, а главное.– все они провозглашают любовь мерилом всего сущего, значит они не противоречат друг другу». Дон Исхо приобнял меня, но так больше ничего не сказал.
Осип порывисто схватил её руку, привлёк её к себе и прошептал:
– Девочка моя, а давай я унесу тебя на свой коч, и мы сбежим отсюда хоть и на Аляску!
По лицу девушки пробежала грустная улыбка:
– Милый, но ведь и твои люди, скорее всего, не поймут нас да ещё осудят за этот поступок. Я – католичка, ты – несторианец. Нет, Осип, так счастье не ищут…
Он не успел ей ответить. В вечереющем небе над местом, где располагалась фактория Тихуана, всё ярче и ярче разгоралась зарница, а до ушей молодых людей стали доноситься ухающие звуки стреляющих пушек. Вскоре в эти звуки вплелись цокающие выстрелы аркебуз. Осип с Эмилией уединились на берегу за первым же от Тихуаны мыском. Когда они взобрались на гряду прибрежных камней, то увидели страшную картину. Лёгкий бриз, дующий сейчас от берега, сносил в сторону океана дымы от занявшихся пожарищ.. Тихуана горела! Часть складов и пакгаузов, три белоснежных дома поселенцев и даже несколько вигвамов, в которых жили местные индейцы, горели.
Осип перевёл взгляд вправо от горящей фактории и похолодел. Не более чем в кабельтове от берега в клубах дыма, сносимых в океан, стоял…барк, тот самый барк, на борту которого он недавно побывал. Похоже, капитан Гарри Митчелл начал осуществлять свои угрозы. Митяев до рези в глазах всмотрелся в сгущающуюся темноту и увидел, что от барка отделились и направились в сторону берега три шлюпки. На носу каждой из них кто-то держал по зажжённому факелу. Осип приобнял девушку:
