Она приподнялась на локтях, спустила ноги с кровати, пальцами нащупывая мохнатые тапочки, прислушалась. Счастье находилось где-то рядом. Может, сегодня, она встретит того самого-самого: красивого, богатого и невероятно щедрого. Он предложит ей кругосветное путешествие, бросит к её ногам все богатства мира. Он будет принцем или Арабским шейхом, посетившим страну инкогнито, дабы отыскать любовь всей своей жизни.
Склонив голову на бок, Владка поднялась с кровати и машинально приблизилась к зеркалу. Постепенно возвращаясь из мира грёз, она с улыбкой встретилась со своим отражением. Красота была её надеждой, спасательным кругом. Владка уповала на неё, как на единственное ценное имущество.
Привстав на цыпочки, она медленно покрутилась, с удовольствием рассматривая себя со всех сторон, и занялась утренним туалетом.
Она тщательно расчесала длинные, пушистые волосы, выдавила из тюбика с кремом несколько капель на кончики пальцев и бережно нанесла их на лицо.
Телефон задребезжал неожиданно громко, бесцеремонно рассекая кроткую тишину утра.
Владка недовольно поёжилась и не торопясь подошла к телефону, вытирая замазанные кремом пальца о край халата. Трубку брать не хотелось, но звон действовал на нервы.
– Алло, – сказала она протяжно, наслаждаясь своим волнующим, как ей казалось, голосом.
На другом конце телефонного провода послышался треск, и противный скрипучий голос закричал прямо в ухо девушки.
Она резко отстранилась от трубки, глубоко вдохнула, стараясь настроиться на деловой разговор, прикрыла глаза.
– Алло, алло, – продолжала кричать трубка.
Девушка осторожно приблизила её к губам и раздражённо проговорила:
– Не нужно кричать, говорите разборчивее.
Голос в трубке послушно понизился до приемлемой частоты, и Владка, не опасаясь более за ушные перепонки, прислушалась.
– Влада, детка, это я, тётка Даша. Соседка твоей бабушки. Ты сильно не переживай. Баба Клава при смерти, зовёт тебя, попрощаться хочет.
– Что? – Владка дунула в трубку. – Кто при смерти? «Ах, баба Клава, так она ещё жива»? – хотела было сказать девушка, да вовремя одумалась.
Будто и не замечая неприветливый тон девушки, тётка Даша тем временем продолжала:
– Ты поплачь, поплачь, легче будет. Я знаю, что у тебя кроме неё никого нет.
«Так и её не было», – подумала Владка, и на девушку накатило ощущение безнадёжности. Она силилась вспомнить давно уплывшее в прошлое лицо старухи, какой-нибудь душевный момент, сближающий их, но в памяти урывками воскресало чувство неловкости за своё существование да ещё сморщенный брезгливостью мясистый нос, каждый раз, когда они сталкивались нос к носу, как будто от Владки исходило только ей одной ощутимое зловоние. Вроде бы, всё было сказано.
– Сегодня вечером я встречу тебя с поезда. Без тебя ну никак не обойтись. Да и заберёшь кое-что. Клава тебе давно узел собрала, наследство, наверное. Больше- то у неё ничего нет: банки, склянки да всякий хлам. Уж и не знаю, как она жила сердешная. – В телефонном голосе промелькнули страдальческие нотки. – А домик, слышишь, милая, домик- то она мне подписала. – Она громко высморкалась и продолжила, как бы оправдываясь. – Да разве ж то дом, так себе, сараюшка. Тебе он всё равно не нужен. Ты же у нас горожанка. А я ведь ей бедной помогала: когда молока принесу, когда ещё чего. Да что говорить, сама, поди, знаешь. – Не услышав мнения Владки относительно наследства, она заторопилась. – Ой, заболталась я совсем, междугородка нынче дорогая. Ты давай поторопись, голуба, проститься с бабушкой надо, чай, не чужие люди.
