Гидеон из Девятого дома - страница 8

Рев шаттла заглушил щелканье костей и стук крови в ушах. Дюжины рук хватали Гидеон. Талант Харрохак был в масштабности. Она умела создать законченную конструкцию из какой-нибудь плечевой кости или таза, поднять целую армию там, где другой бы поднял одного бойца. Гидеон всегда почему-то знала, что так она и погибнет, что толпа скелетов забьет ее до смерти. Потом суета вдруг затихла, уступила место кому-то, кто пинком отправил ее на землю. Костяные люди удержали ее, когда она попыталась подняться, отплевываясь кровью. Харроу стояла среди своих скалящихся прислужников. Она была задумчива и невозмутима. А потом она ударила Гидеон в лицо.

На пару секунд все вокруг стало красным, черным и белым. Голова Гидеон мотнулась в сторону, она выплюнула зуб, закашлялась, попыталась встать. Сапогом Харроу наступила ей на шею, потом опустила его ниже и еще ниже, вынуждая Гидеон вжиматься в твердый пол. Спускаясь, шаттл поднял облако пыли, сдул нескольких скелетов. Харроу отпустила их, и они осыпались ровными кучками.

– Это жалко, Сито, – сказала Госпожа Девятого дома. Когда схлынула первая волна адреналина, от ее приспешников стали отваливаться куски. То тут, то там на землю падали руки, челюсти и прочее. Она выложилась очень сильно. В земле вокруг темнели маленькие воронки, как будто везде разрывались крошечные мины. Харроу стояла посреди них с искаженным, залитым кровью лицом. Из носа у нее лилась кровь, которую она вытирала ладонью.

– Это жалко, – повторила она, гнусавя. – Я стольких подняла. Устроила зрелище. А ты не выдержала. Было совсем просто. Да я больше устала, когда копала ночью.

– Копала, – прохрипела Гидеон. Рот у нее был забыт пылью и костяной крошкой. – Ночью.

– Конечно. Пол чертовски твердый, а площадь нужна была большая.

– Ты безумная тварь, – сообщила Гидеон.

– Говори, Крукс, – велела Харрохак.

С плохо скрываемой радостью маршал объявил:

– Бой был честен. Враг повержен. Победа за Госпожой Нонагесимус.

Госпожа Нонагесимус повернулась к своим помощникам и подняла руки, чтобы сброшенная мантия вернулась к ней на плечи. Выплюнула в грязь сгусток крови и махнула Круксу, который суетился вокруг. Гидеон подняла голову, а потом уронила ее на пол. Голова кружилась. Агламена смотрела на нее с непонятным выражением лица. Сочувствие? Разочарование? Вина?

Шаттл пристыковался к площадке. Гидеон посмотрела на него, на его сияющие бока, дымящие клапаны и трубы, и попыталась приподняться на локтях. Не смогла: она все еще не перевела дух. Она не могла даже поднять дрожащий средний палец вслед победительнице. Поэтому она просто продолжала смотреть на шаттл, на свои вещи, на меч.

– Вставай давай, – велела Харрохак и снова сплюнула кровью, совсем рядом с головой Гидеон. – Капитан, скажи пилоту подождать. Ему заплатят.

– А что, если он спросит, где пассажирка, миледи?

Благослови господь Агламену.

– Она задержалась. От моего имени попроси его оказать любезность и остаться на час. Мои родители достаточно ждали, и это заняло больше времени, чем я думала. Маршал, отнеси ее в святилище.

Гидеон заставила себя отрубиться, когда холодные костлявые пальцы Крукса сомкнулись на ее лодыжке. Почти получилось. Она несколько раз просыпалась, моргала при виде тусклого света, освещавшего лифт на дне главной шахты, и оставалась в сознании, когда маршал волок ее по дну, как мешок с гнильем. Она ничего не чувствовала: ни боли, ни злобы, ни разочарования. Только странное любопытство и отстраненность. В это время ее пронесли в ворота Дрербура. Она последний раз рванулась к жизни, но Крукс, увидев, как она корчится на вытертых коврах, пнул ее по голове. Тогда она потеряла сознание надолго. Очнулась только тогда, когда ее сгрузили на переднюю скамью. Скамья оказалась ледяная, кожа прилипла к ней, а каждый вдох как будто иглами колол легкие.