– Потому что ты меня в чем-то обвиняешь! – не выдержала я и повысила голос. Получилось все равно достаточно тихо, но Лиде хватило, чтобы недовольно скривиться.
– А то ты не знаешь. – Лида подалась вперед. Она сверлила меня испытующим взглядом. Но я не понимала. Не дождавшись от меня никакой реакции, она отстранилась и спокойнее добавила: – Допустим, я тебе поверю. Ты знаешь, чем занимаются родители твоей подружайки?
– Светины? – переспросила я, будто у меня были другие друзья.
Лида кивнула. Рядом возникла официантка. Она поставила стакан воды на стол и выпалила:
– Мне правда неловко, но администратор просил узнать, будете вы делать заказ или освободите столик.
– Пять минут, – буркнула Лида, не отрываясь от наблюдения за мной.
Официантка самоустранилась. Я все же решила, что Лида на фоне переживаний о брате поехала кукухой. Ее можно понять, если бы Феликс пропал, то я бы носилась по городу, как сумасшедшая. Как Лида.
– У Светиного отца клуб, – пробормотала я из сочувствия, а не от страха из-за угрожающего вида собеседницы.
Она кивнула, будто я подтвердила какие-то ее мысли:
– И?
– Что, и? У нас вечер шарад или что? – Я устала от недосказанности.
– Ты была там?
Я не сразу поняла, там это где, но затем кивнула. В клубе бывать доводилось. Когда мне только исполнилось восемнадцать, Сергей предложил поработать в его агентстве. Какой-то мужик заказал празднование дня рождения. Весьма раскрепощенное. Несмотря на это, я спокойно отнеслась к делу. Бегала по клубу, который Сергей арендовал у отца Светы, и выполняла поручения. В конце концов, я так умоталась, что присела передохнуть и уснула.
Все уже было готово, даже гости собрались. Проснулась я настолько искалеченной, что клуб покинула на скорой. К сожалению, заметки написать не смогла, руки не поднимались. Было интересно, что же такое снилось, раз я проснулась в таком состоянии.
Мать же решила, что в клубе мне что-то подсыпали и, пока я спала, что-то со мной сотворили. Я пила воду из-под крана, а ела на кухне вместе с персоналом. Выдуманный матерью маньяк должен был быть или невидимым, чтобы это все провернуть, или несуществующим. Я склонялась ко второму. Потому что приступы с ночными повреждениями случались и раньше, а хотеть спать после стольких часов на ногах естественно. Но матери проще верить, что весь мир вокруг наполнен сумасшедшими, чем признать, что у ребенка есть проблема.
Она запретила Сергею брать меня на работу. Они даже поругались, что на моей памяти случалось нечасто. Отчим настаивал, что пора бы уже втягиваться в бизнес, пришло время сделать его семейным. Мать же просто орала, не удосуживаясь поисками аргументов. Она так почти никогда не делала. В тот вечер разумные доводы проиграли голосистой женщине. И вот, мне двадцать один, а я до сих пор на иждивении.
Пока отлеживалась заживая, я не желала возвращаться к работе. Общение с людьми утомляло. То и дело тянуло попросить тех, чтобы отстали. На работе так делать нельзя. Поэтому я держалась. А спустя два года слова Сергея, что мне пора делать попытки работать, дошли до меня. Отчима я знала, и устраиваться к нему казалось гораздо безопаснее, чем к посторонним людям. Те меня выгнали бы после первого кровавого сна. А вот Сергей к этому привык и готов был мириться, лишь бы я взяла на себя хоть какую-то ответственность.
Зачем Лида спросила о клубе Светиного отца? Кожа покрылась мурашками. Хорошо, под толстовкой этого не видно.
