– Первое, первое, – подтвердила старуха, – Ишь, раскричались.
– У Тани сегодня день рожденья, – пояснила я.
– Не именины чай, стоило так шуметь, – возразила старуха.
День рожденья аристократы, конечно, отмечали, но по сравнению с именинами, это было более скромное празднество, с чаепитием и сладостями.
– Готовься, сродственники твои ныне могут пожаловать, – предупредила старуха, почесав подбородок.
– Ты обещала рассказать про мою семью, – испугалась Татьяна, что нагрянут нежданные гости.
– Ну, слушай: прапрапрадед твой Григорий Ильич Лепехин – был муж славный из дворян. Его изыскания внесли знатный вклад в претворение науки в нашей губернии.
Внук его Павел Ильич Лепехин был образован в Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге. Не брезговал участвовать в странствиях по России, изучая травы и зверей разных, а сын его Григорий Павлович Лепехин – твой отец, ныне врачеванием промышляет в нашем городе.
В учебные годы свои в Петербурге Григорий повстречал твою матушку Музу Бауэр. Отец ея Карл Бауэр переехал в Россию из германского города Тюбингена, он по сей поры обучает юных неслухов медицине в Имперской Академии в Петербурге.
– То есть я Татьяна Григорьевна Лепехина, и мне сегодня исполнилось девятнадцать лет, в этом году закончила Вятскую женскую гимназию. Я все правильно запомнила? – уточняла для себя Таня.
Эльга кивнула.
– А братья или сестры у меня есть? – спросила Таня
– Был у тебя брат старший, да помер он, – вспомнила старуха.
Таня взгрустнула, как странно пересекаются и повторяются судьбы, ведь и в ее настоящем времени она тоже потеряла старшего брата, почему так. Судьба?
– А кто ж знает, Господу сверху виднее, кому жить, а кому помереть, – развела руками Эльга.
– Ты православная? – спросила я.
– В храм захаживаю, – уклончиво ответила старуха.
– Раз захаживаешь, значит – захажанка, а не прихожанка, – резюмировала я.
– Разум свой при себе придержи, – зыркнула на меня старуха.
День близился к обеду, мы вышли в сад, яблони уже отцвели, травы и овощи, которые мы сеяли в начале мая, взошли и радовали глаз. Мы втроем пошли в сарай, перебрать высохшие травы. Запах дурманил. Федька что-то мастерил из дерева, строгая его рубанком. Парень нам улыбнулся, и продолжил работу усердно сопя.
– Похоже, не бедствует наша ведьма, – выразила я свое мнение.
– Я тоже так думаю, и инструмент у парня справный, и рубаха добрая, – заметила именинница.
– Ух ты, мы уже привыкаем к местному диалекту, – высказалась Наташа.
– Ага. – согласилась я.
К дому подкатила шикарная карета, совсем не такая, как фаэтон, на котором нас вез Федька.
– Федька, иди сюда, – позвали мы.
– Чаво вам, барышни, – вышел парень, вытирая со лба пот рукавом.
– Кто это приехал? – показали мы парню на карету.
– Так знамо кто, матушка Татьяны Григорьевны, а с ней главный дохтор пожаловали, – выдал парень и вернулся обратно.
– Федь, тебе квасу принести? – спросила я. В колодце в бадье с холодной водой старуха хранила молоко и квас.
– Негоже, вам, барышня, мне прислуживать, – потупился парень.
– Я и не прислуживаю, – отозвалась я и пошла за квасом, сама попью, и парню налью ковшик, мне не трудно.
– Эльга, где моя дочь, – крикнула Муза Карловна с порога.
Старуха вышла встречать гостей.
– В саду с другими барышнями гуляет, – ответила Эльга, открывая калитку.
– То есть как, гуляет, – не поверил доктор и вбежал в сад, посмотреть на оживших девиц.
