Что, конечно же, вызывает свою цепную реакцию, в которой мистер X, для того чтобы сбить это яркое пламя (точно накладной парик, раз так ярко горит и светится), начинает нещадно бить себя по своей и так не слишком умной голове (а после таких серьезных воздействий, скорее всего, не поумнеешь).
Всё это шоу, конечно же, не проходит мимо взгляда рядом с ним сидящей миссис С(тервы, очнувшийся Билл уже начал повторяться), которая узрев в этом действии не только опасность для себя, но и, пожалуй, покушение на свою особу, очень быстро сообразив, схватила первый же попавшийся бокал (она, вовремя не сообразив, допустила ошибку, не сообразив, что в нём налито: Закон сообщающихся сосудов гласит, что если в одном месте не сообразить, то это всегда в другом месте кому-нибудь на голову выльется), в который она не удосужилась заглянуть носом и, не удостоверяясь в его содержимом, плеснула его на голову мистеру X. Чем вызвала неожидаемое ею затухание пожара, а наоборот, его подхлёст, который теперь начал напалмом жечь остатки растительности, теперь уже практически его лысины, вызывая истошный крик последнего.
Но если кого-то беды близких волнуют, а невзгоды далёких даже немного под задевают, то для этой, собравшейся здесь публики, не имеющей даже понятия о таких вещах, естественно, все эти пожарища и обрушившиеся на голову бедствия, не только не проходят незамеченными, а они были согласно их жизненному принципу просто проигнорированы. И стоило только Дону, вслед за брошенной сигарой, со смехом прокричать: «Затухни!», как из глубины зала к нему выдвинулись две серые, мордоворотного типа личности.
Эти две мордоворотные личности, подойдя сзади к Дону, который думал, что пришёл сюда только лишь рядом постоять, положили свои руки ему с двух сторон на плечи и без промедления обратились к нему со своим сакраментальным вопросом. – А как же насчёт нашей доли?
– И какие есть мысли по этому поводу? – отставив в сторону фужер с искристым напитком, побуждающим мысли знатока этого напитка к экспрессионной динамике эксклюзива своего образа мышления, задался этим вопросом сути бытия один из тех иерофантов, кто встретился нам первым, и кто возбуждал местную атмосферу своим критическим отношением к ней, задаваясь различными, не всегда любознательными и любо-дорого посмотреть вопросами.
На что, впрочем, без особого сожаления, неудовольствия и совсем без осуждения смотрит его сосед по столу, второй иерофант, кто вообще на всё вокруг отдельно от него существующее и живущее в своей удивительной пропорции и изобретательности выживать с помощью аксиомы пословицы: «Голь на выдумку хитра», смотрит под углом параллельности и созерцательности. А дело в том сейчас, что второму иерофанту более ближе фужер с таким же искристым и искренне за него радующимся напитком в его руках. На который он с удовлетворением и комфортом в лице смотрит, и выражает полное согласие тому, на что указывает эта искренность искрящегося неподдельной радостью напитка – он пришёл к той знаковой границе своего я, за которой всё тленное уже нисколько тебя не волнует и не вызывает эмоций. И зачем тогда куда-то спешить, когда ты уже всё обрёл.
Вот и второй иерофант, достигший обретения пояса нирваны, как бы сказали люди, не постигнувшие высшего знания обретённости и одновременно отрешённости, не так взаимодействует с реальностью, как бы хотел того его собрат и сосед по столу, первый иерофант, только совсем недавно возведённый в столь высокий ранг высшего порядка значимости и посвящения.
