Гипномассив. Графика бессознательного - страница 7

Освоившись в густом полумраке, он с некоторой удовлетворённостью обнаружил, что ничего не изменилось. На привычных местах стопками лежали потрёпанные обиды и заезженные эмоции. Везде пачками валялась горечь утрат и поражений. В дальних тёмных углах, в запылённых и плотно закупоренных бутылях хранилась вина, и на каждой бутыли виднелся криво приклеенный ярлык с чьим-то именем. Рядом с бутылями возвышались различные баночки с жестокостью, ложью, хитростью и клеветой. Тут же стояли тазы, доверху наполненные сожалениями вперемешку с сетованиями и негодованиями. В бесчисленных бесформенных коробках с одной и той же надписью «Поведение» копились всевозможные штампы, клише, шаблоны и стереотипы.

На некоторых коробках плотными свёртками лежали суеверия, заблуждения, предрассудки и предубеждения. В закрытых ёмкостях разных объёмов заключались гордыня, тщеславие, уныние и ревность. Разбросанные где попало комья зависимости и сметённые в безобразные, многочисленные кучки равнодушие и зависть, создавали дополнительную захламленность пространства, образуя весь этот невообразимый кавардак. К тому же повсюду паутиной было натянуто беспокойство, всякий раз норовя неожиданно опутать своей липкой сетью. Кругом зияли чёрные бездонные дыры страха. Откуда-то сверху гроздьями нависала тревога. Несколько острых кольев предчувствия беды угрожающе торчали откуда-то снизу. Затёртые до дыр высокие полотнища ожиданий ограничивали, и без того тесное, это узкое пространство. За ними со всех сторон едва различимым, тёмным, гигантским нагромождением, уходящем вглубь и ввысь, проглядывала его собственная монументальная важность.

Однако во всём этом неприветливом месте всё-таки имелось кое-что примечательное и светлое, изредка притягивавшее его внимание. В центре находился небольшой прозрачный куб, слабо освещенный изнутри тусклым свечением. В его верхней части упаковками громоздилась память, и лежавшие там же ворохи воображения и восприятия вместе создавали творческий беспорядок. Прямо на них скрученными, пожелтевшими от времени и кое-где уже полуистлевшими свитками покоились знания. Под ними кипами были рассованы впечатление, внимание и концентрация. Ниже располагались разноцветные бутылочки с весельем и удовольствием, рядом стоял маленький флакон с каплями радости. В крохотном герметичном пузырьке хранилась ответственность. Вокруг неё мелкими крошками рассыпалась совесть. Ещё там было несколько кусочков любви, совсем немного терпения и маленький, давно засохший ломтик счастья.

Его всё же настораживал тот факт, что кроме него здесь находилось ещё нечто… Или некто? Некто или нечто было одновременно и пугающим, и невероятно притягательным. Мелькнула догадка, что эта сущность и есть он сам. «Неужели я схожу с ума? А вдруг это раздвоение личности? И то, что я заметил – это я в виде отделившегося, материализовавшегося другого «Я»?», – вдруг проскочили мысли, и чёрная субстанция страха моментально растеклась вокруг него, обволокла и начала затягивать в свои зловещие дыры.

–Кто здесь? – в ужасе вскричал он.

–Не бойся, мой хороший! Не бойся мой милый, всезнающий Ум, – вдруг мягко ответил голос, показавшимся ему точно таким же, как его собственный. – Это я, твоё Эго!

Трансплантация обезличенности

—Добрый день, мистер Джениус, – приятным электронным мужским голосом сказал белый пластиковый робот.