Выделение понятия смысла представления в отдельную категорию, помимо очевидной субъективной необходимости, вызванной его очевидным наблюдаемым при интроспекции существованием, имеет дополнительное преимущество. Оно снимет ряд значительных теоретических трудностей, традиционно возникающих при попытках описания мышления и целеполагания, наподобие трудности вопроса, «какие образом рациональное мышление выбирает самый значимый объект перед началом мышления, если для выбора он должен быть мышлением уже исследован»? Фактически смысл является основой для мышления, и без него теории мышления висят в воздухе, отвечая на вопросы «что и когда происходит при мышлении», но не на вопрос «как мышление осуществляется».
Введение термина «смысл» для указания компоненты, создающей субъективную целостность чувственного знания образа и содержащий его отношения с другими явлениями психики, требует дополнительных пояснений.
Обыкновенно слово «смысл» используется для обозначения неисчерпаемого диапазона не собственно смысла, но внутренних предназначений действий, поступков и прочего внутреннего, выведенного рационально относительно личности и ее интенционального контекста, что ограничивает применимость термина уровнем личности и приводит к созданию описательных телеологических классификаций, от индивидуальных до общечеловеческих, скорее, уводящих прочь от субъекта.
В этом случае термин «смысл» ссылается на аналоговый живой смысл многомерной реальности субъекта, соотнося его с некими значениями. Например, фраза «смысл закончить школу в том, чтобы получить хорошую работу» предполагает по умолчанию невероятный объем подразумевающегося, он предполагает, что работа нужна, что она имеет скрытый набор связанных с ней значимостей, эмоций, трепетных ожиданий, значений, которые и являются совокупным иррациональным мотивирующим телом понятия. Здесь слово «смысл» фактически ссылается на иррациональное – но представляет его завернутым в рациональную символизирующую оболочку. Поэтому для различения хотелось бы оставить за означенным смыслом словосочетание «рациональный смысл».
Однако в рамках данной работы хотелось бы вернуться к содержанию слова «смысл», как неисчерпаемому субъективному сущностному содержанию того или иного феномена, включающему в себя знания и отношения к нему, точнее к его субъективному инварианту.
В пользу этой необходимости положены очевидные факты: во-первых, уже акт единичного восприятия образа неизбежно формирует первичный чувственный комплекс внутренних значений как «перевод на язык субъекта», позволяя как минимум узнавать аналогичное повторное восприятие – комплекс, как раз и служащий смыслом. Во-вторых, без влияния смысла один и тот же объект представления не мог бы входить в различные образы, как это происходит в рисунках с неоднозначным восприятием, как с кубом Неккера. В-третьих, без наличия первичных смыслов в образе каждый новый образ создавался бы не посредством флюентного апперцептивного опознавания частей воспринятого, но длительным практическим исследованием наблюдаемого феномена. В-четвертых, без такового объединяющего образ комплекса недостающую часть образа было бы невозможно вспомнить по другим его частям, что в языке описывается как «вспомнить по смыслу». В-пятых, без наличия элементарного смысла невозможным оказалось бы установление связей образа с другими внутренними явлениями, и, наконец, невозможна была бы эволюция смыслов, поскольку они создаются и дополняются посредством типичных актов повторного или первичного переживания, а не каким-либо принципиально отличным психическим процессом.
