С днём рождения!
Вышли ненадолго пройтись с дядей Сашей, какие-то философские беседы ведём, как водится. Вдруг дядя Саша меня резко дёргает за руку и вопит: «Лена, осторожно!» Отпрыгиваю в сторону, а мимо проносится машина. Идём мы не улицей, двором. Видимо, водитель пьяный за рулём. «Пойдём на детскую площадку, там есть скамеечка, сядем, отдышимся», – говорит испугавшийся, кажется, больше меня, Александр Андреевич. Подходим к скамейке, садимся. На скамейке лежит маленькая открыточка с розочками на фасаде. Переворачиваю и читаю: «Леночка! С рождением тебя, славный человечек! Будь здорова и счастлива!» Дядя Саша нервно смеётся: «С днём рождения, Ленка!»
Не спи, замёрзнешь.
«Представляете, – возмущённо рассказываю я Александру Андреевичу, выйдя посидеть-погреться на „четыре лавки“, потому что дома холоднее, чем на улице, – два одеяла, тёплые носки и обогреватель возле самого носа – моя вчерашне-сегодняшняя попытка ночевать в тепле! В ЖЭК я звонила, если Вы об этом красноречиво молчите. И не единожды. Но никто ни вчера, ни сегодня не пришёл спасать меня. Легче, и впрямь, обзавестись тремя котами или одним мужчиной. Для тепла. В итоге, мне ночью приснилось, что меня какой-то суровый голос спрашивает: „Чего тебе хочется, Ленка, а ну говори без утайки!“ „Очень хочется согреться!“ Сказала вслух и разбудила сама себя этой фразой». Дядя Саша помолчал сочувственно, а потом предложил со своей стороны два варианта помощи – либо прийти сегодня ночью и согревать меня своим телом, либо сварить для меня суп, чтобы я поела горячего. Я выбрала суп. «Только пока я буду готовить, ты мне, Ленка, звони каждые пятнадцать минут, потому что у меня тоже очень холодно, и из-за этого всё время клонит в сон». «Ладно, – говорю, – если Вы мне будете звонить и напоминать, чтобы я Вам звонила, то и я буду Вам звонить. Я сказку пишу и могу увлечься». Пошла домой, дописала несколько страниц, звоню Александру Андреевичу – не отвечает. «Ну всё, уснул, видимо, – подумала, – придётся идти будить. А то угорит со своим супом. Заодно на улице погреюсь немного на солнышке». Вскоре, всё же, ответил мне дядя Саша на звонок. Он, действительно, уснул. «Что делать? Я уже оделась и собралась идти к Вам. Ну, ладно, пойду тогда в ЖЭК скандалить насчёт отопления!» «Правильно! Пока будешь ругаться, точно согреешься!» – хохотнул дядя Саша.
Догонись и согрейся.
«Ну как, удалось чего-нибудь добиться в ЖЭКе? Дадут тебе отопление?» – звонит чуть погодя дядя Саша.
«Не знаю, – говорю, – но заявку приняли. А дело было так. Прихожу я в ЖЭК, заглядываю в одну из комнатушек. Там за столом сидит щупленькая взъерошенная женщина в очках. «К кому можно обратиться, если я живу по такому-то адресу?», – спрашиваю я у неё. «Ко мне. Ты насчёт отопления?» «Да, насчёт отопления. Вернее, насчёт его отсутствия. А как Вы догадались? Не доходит тепло до меня что-то». «До семидесяти процентов населения района не доходит. Не одна ты тут такая! – ворчит женщина, – И вообще, послезавтра отопление всё равно отключат, хоть мороз грянь, потому что график у нас. А они всё ходют и ходют!» «Так до послезавтра ещё дожить надо, – смиренно поясняю, – а ночами спать очень холодно!» «Послушай, я тебе удивляюсь! Спать ей холодно! Оденься потеплее, рюмку водки махни, в два одеяла завернись и спи – сопи в две дырочки. Ясно?» «Ясно. Значит, не будете Вы ничего делать? – приуныла я и поплелась к выходу, – Надо, наверное, жаловаться кому-то, но я так устала от всего этого, да и не люблю ругаться ни с кем». «Да приняла я твою заявку, приняла! Нервные все стали, слова не скажи!» – понеслось мне вдогонку. Поговорили. «Понятно, – смеётся дядя Саша, – сегодня суббота, завтра – воскресенье. Вряд ли кто-то что-то делать будет. Ладно, пойдём, я тебе ещё один обогреватель выдам, раскопал сегодня в своих завалах».
