– Фюрер – эталон. Не все могут быть такими. – Он встает с кресла, залпом выпивает второй стакан воды и глядит на дверь. – Кажется, в приемной кто-то есть?
– Там два офицера от рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
– Что?! Давно? – Он взглядывает на часы: без десяти одиннадцать.
– Их автомобиль подъехал вслед за мной, а я здесь чуть более пяти минут.
Лабберт замечает, что на ногах отсутствуют сапоги, и смотрит по сторонам. Зельда чутко улавливает его взгляд, подбирает тяжелую обувь и ставит перед ним.
– Я хочу, чтобы вы сделали мне суровый выговор, герр Голдхабер, – тоном провинившегося человека говорит она.
– Это еще зачем?
– Я не хотела пускать сюда офицеров, но они зашли. Они твердили, что дело очень важное, и видеть вас необходимо сию же минуту. Я не осмелилась встать на пути у таких серьезных людей.
– Собственно говоря, и что здесь такого?
Зельда смотрит на бутылку и окурки.
Лабберт прослеживает за её взглядом.
– У нас, офицеров, свое отношение ко всему этому, – смеется он.
Четыре часа сна после нескольких суток суматошного бодрствования – недостаточно и для человека здорового. Но Лабберт чувствует себя отдохнувшим. Все-таки есть в человеке дополнительные резервы!
– Зельда, приготовь господам кофе и попроси подождать ровно пятнадцать минут.
С этими словами он покидает кабинет через другую, тайную дверь и направляется в ванную комнату.
Гладко выбритый, пахнущий кёльнской водой, при полном обмундировании полковника СС, ни на секунду не опоздавший, перед высокими гостями из Центра появляется Лабберт.
– Хайль Гитлер! – вскидывают руки эсесовцы.
Лабберт – само дружелюбие – расстилается улыбкой. Гости удивлены. Они ожидали увидеть неопрятного субъекта с небритыми щеками, в перекошенном кителе, с запахом перегара. Они поверить не могут, что перед ними тот же человек, который четвертью часа ранее в полном беспорядке среди бутылок и сигаретного пепла спал на столе и бормотал под нос неприличные выражения. Оба смотрят с чувством товарищеского уважения. Старший офицер искренне улыбается. При случае он хотел намекнуть, что негоже пить на таком ответственном посту, но теперь решил этого не делать. Своим умением преображаться вчерашний пьяница всех подкупил.
– Господа, прошу ко мне в кабинет, – говорит Лабберт.
– К сожалению, на это нет времени.
– Как же? Я должен передать вам объект и получить инструкции для дальнейшей работы.
Эсесовцы переглядываются.
– Все изменилось. Теперь у нас задание другого характера. Вы должны взять объект и отправиться с нами. Самолет ждет на аэродроме.
– Куда я лечу?
– Скорее всего, в Берлин. Точное место мы согласуем перед вылетом со штабом фюрера.
– Фюрера? Вы же сказали, я буду докладывать рейхсфюреру?
– Теперь этим заинтересовался лично Гитлер.
Случилось то, чего Лабберт не хотел больше всего. Нет, личный контакт с Гитлером его не пугает. Ему три раза доводилось видеть этого человека на различных собраниях и один раз – лично вести недолгий разговор. Правда, при этом присутствовали Гиммлер, Геббельс и Геринг. Предстоящая встреча будет напряженной. Придется общаться с глазу на глаз.
«Плевать, – думает он. – Держать себя в руках я умею»
6
Полуподвальное помещение. Спертый воздух, от которого становится тяжело в груди. По тусклому свету из закопчённого оконца на уровне потолка трудно судить, утро сейчас, день или вечер.
– Проклятые, несчастные уроды! – Недолгая пауза. – Скоты, свиньи, ублюдки! – Это ругается привязанный к стулу Лотар. Из носа течет кровь. Разбита губа.
