– Мало ли чего я слышал? – повторял он. – Может, мне все это пригрезилось? Я никогда не говорю о том, что я слышал. Я говорю, да и то не всегда и не всем, только о том, что я видел.
Главное, что соблаговолил сообщить Ромик, касалось все же того, чего он не видел – не видел никого, кто бы в обозначенное время подходил к дверям квартиры № 12. Видел же он только чечена, по его выражению, и бодигарда. Последний вошел в подъезд, поднялся, топая как слон, на их шестой этаж, затем еще на один марш лестницы к временной двери на мансарду, вставил в замок новомодный пластиковый ключ-карточку… Точно вставил? Или, может быть, ему открыли дверь изнутри? Он не звонил в звонок? Я говорю только то, что видел собственными глазами! Вставил ключ в замок, открыл дверь, пробыл внутри минут десять, вышел, притворил дверь и громко крикнул в проем лестницы «Чисто». После чего лифт, стоявший все это время на шестом этаже, пошел вниз и вернулся уже с чеченом. Как тот выглядел? Обычно выглядел. Поздоровался. Еще чего-нибудь говорил? Угу. Если кто меня обидит, чтобы ему сказал, зарежет. Это шутка? Да кто их чеченов разберет. Может быть, и шутка. А когда это случилось? Я на часы не смотрел. Они у себя заперлись, и почти сразу же внизу собака в дверь врезалась, потом тишина наступила, я и ушел.
Так обозначился приблизительно двенадцатиминутный промежуток, в течение которого местонахождение гражданина Магомедова не было точно установлено. Сам он показал, что все это время разговаривал по мобильному телефону, стоя в полутемном вестибюле, в том единственном и как назло самом темном углу, где был сигнал МТС. Это была единственная информация, которую удалось проверить. По распечатке, полученной от компании МТС, был установлен факт разговора с телефона Магомедова в указанное время, но разговор этот состоялся с абонентом БиЛайн Магомедовым Гаджи-Гусейном Магомедовичем. Давать какие-либо объяснения этому подследственный отказался. На провокационный вопрос следователя, не лежит ли сейчас этот телефон у него в кармане, Магомедов молча вывернул карманы.
Отказался он также отвечать на вопрос, зачем он звонил в 20.03 Говорову Вениамину Викторовичу. Впрочем, звонок этот не был принят, так что следователи особо не настаивали. Их больше интересовал разговор, который Магомедов вел с 20.21 до 20.35. Он категорически отказался отвечать и на этот вопрос, даже после сурового предупреждения, что это единственный и последний шанс доказать его алиби на момент убийства. К слову сказать, следователи, приложив немалые усилия, установили-таки, куда звонил тогда Магомедов. Это был прямой номер столь значительного лица, что следователи не стали рисковать погонами, добиваясь от него показаний по столь незначительному, нерезонансному делу. Вот и мы, при всем нашем стремлении к максимальной точности, не рискуем называть имя этого значительного лица, памятуя его страсть к предъявлению исков за клевету и оскорбление личного достоинства. Впрочем, все это не имело никакого значения, гражданин Магомедов был отпущен восвояси после трехчасового допроса, предъявить ему, по сути дела, было нечего. С него даже не взяли подписку о невыезде.
Такие же приблизительно 10-15-минутные лакуны были в данных о местонахождении еще двух упомянутых выше действующих лиц – Кузнецова и Северина. Конечно, они дали на этот счет исчерпывающие объяснения, но ни они, ни следователи не смогли подкрепить их какими-либо свидетельствами и доказательствами. Так что мы, следуя нашей договоренности, не будем приводить их здесь.
