– Обожаю тебя!
– Давай, дуй. Сборище на пятом этаже.
Лекторий сторожили два мордоворота из службы безопасности Минэнерго. «Лаборант-стажер» подождала, пока нашли ее фамилию и провели досмотр. Обнаружив диктофон, секьюрити уточнил:
– Это зачем?
– Для научной работы. Пишу кандидатскую по системам нефтеочистки, – соврала она.
Огромная аудитория была заполнена наполовину. Львиную долю составляли все те же великовозрастные и убеленные сединой ученые. Кое-где виднелись и молодые лица, но такие находились в меньшинстве. Стоял возбужденный гул, вызванный то ли видом здоровенного несуразного агрегата, то ли ожиданием Гречишникова. Окинув взглядом помещение, Женя села поближе к выходу. Согласно замыслу, министра нужно брать тепленьким. Она предполагала выскочить вслед за ним из зала, едва тот закончит выступление. И задать вопросы, как говорится, не отходя от кассы. План был прост, как все гениальное.
Лекторий трещал по швам, когда по рядам прошелестело известие, что Гречишников прибыл. Едва он перешагнул порог, аудитория взорвалась овациями. Он направился к кафедре для выступлений, а двое вооруженных телохранителей встали у дверей, заслонив широченными спинами проход. Можно подумать, Гречишников прибыл не в НИИ, а прямиком в стан врага.
Женя часто видела этого политического деятеля по телевизору и три-четыре раза лично, на пресс-конференциях. Однако всегда – с большого расстояния. Теперь же, сидя в первом ряду, всего в нескольких метрах, с интересом разглядывала его.
Ему было около семидесяти, и внешне он соответствовал возрасту. Невысокий, с пухлыми ручками и ножками, из-за своей полноты он казался сущим коротышкой. Блестевшую в свете институтских софитов лысину обрамляли седые волосы. Щеки свисали бульдожьими складками на воротник дорогой рубашки. Серые глаза под кустистыми бровями смотрели исподлобья: создавалось впечатление, что Гречишников всех и вся в чем-то подозревает. Тем не менее, это был взгляд человека, который привык не только подозревать, но и решительно действовать. Вообще, в живых, резковатых манерах чувствовалась привычка идти до конца и достигать целей любыми средствами.
Он начал с пышного вступления. Рассказал, как счастлив встретиться с оплотом российской науки и какие большие надежды возлагает на технический прогресс. Лирическую пятиминутку посвятил важности работы НИИ и неоценимости вклада института в общее дело. Слушая эту демагогию, Женя так и не поняла, с какого перепуга он притащился повидать профессорскую элиту.
Тех, напротив, это вовсе не волновало. Каждый хотел ответов на другие вопросы, в частности, связанные с финансированием их епархий. Его засыпали жалобами и просьбами включить в бюджет те или иные расходы. Гречишников обещал всесторонне изучить, принять адекватное решение и сделать все возможное. Пару раз прозвучала тематика «нефтяного соглашения». Тот напрягался, буравил интересующихся недобрым взглядом и жестко отрезал: «Без комментариев».
Женю утомила традиционная тягомотина. Она краем уха слушала призывы ученых обратить внимание на их проблемы и обдумывала, как бы вклиниться между Гречишниковым и его телохранителями до того, как ей скрутят руки и гавкнут: «Лицом в пол!» Вид шкафообразных монстров предполагал исключительно такой стиль общения. Кроме того, подозревала: едва министр сойдет с подмостков, братия, радеющая за перспективы науки, поспешит к нему, наплевав на регламент, и запросто оттеснит такую худосочную пигалицу, как она.
