Словно на ладони располагался перед нами целый район, заброшенный и забытый. Огромные черные кучи недогоревших домов со временем расползлись по всей улице, превратив все вокруг в помойку. Нам бывало приходилось идти по колено в грязи, черной от намешанной в ней гари. Единая, бесформенная и дурно пахнущая свалка. Вот какое мнение сложилось у меня об этом районе. Если судить по разочарованным взглядам и приунывшему виду, то такое впечатление сложилось не только у меня. Иной раз у нас едва получалось обойти стороной очередную огромную кучу, что растаяла под жаром солнца и расплылась под дождями. В таких местах спокойно можно было утонуть в грязи, стоит только оступиться и все… тебя уже не вытащат. И с самой первой минуты нахождения здесь я задавался только одним вопросом: сможем ли мы здесь хоть что-то найти?
Редкие, каким-то чудом уцелевшие дома, в том смысле, что они все еще продолжали стоять, но абсолютно непригодные для жизни, черные как ночь, они являлись единственным напоминанием того, что и здесь, в этой, казалось бы, свалке тоже когда-то жили. И среди них были старые, взрослые и такого же возраста как мы. И все они погибли в дикой ярости красного пламени. Даже как-то не вериться, что такое вообще могло произойти. А ведь когда-то здесь так же, как и у нас по утрам добрые соседи желали друг другу удачного дня, проклиная за спиною. Так было принято: валить все беды на кого-нибудь другого, даже если тот ни в чем невиноват. Со временем это превращалось в привычку, от которой нельзя отказаться. Все и во всем вокруг виноваты, но точно не я. Так все рассуждали. Конечно, на горе многим, всегда существовали некие рамки приличия, не позволяющие открыто соседа послать. Это недоразумение с лихвой компенсировалось за его спиной. И эти же самые рамки легко переступались, как только закроется входная дверь. В узком кругу семьи можно посылать кого угодно куда угодно. Маленький мирок, не доступный другим, со своими исключительно правильными законами, навязанные теми, кто старше. Мне так хочется надеяться, что этот район в свое время был менее сволочным, чем сейчас наш…
От безделья и скуки мы шатались по домам, большинство которых было разрушено до самого основания и поэтому пришлось изрядно пошататься, чтобы хоть что-нибудь найти с неразрушенными стенами. И пускай они были сильно обгорелыми, кривыми, косыми, но это лучшее из всего, что мы видели здесь. И у тех отсутствовали крыши. Они давно провалились внутрь, чтобы заполнить собой пустое пространство. Вместо окон – разбитые дыры, вместо дверей – разбитые дыры, но немногим побольше. Ни в один из домов мы так и не попали. Внутри – крыша, все разрушено и совершенно непроходимо. Посмотрим издали, может украдкой заглянем, и уже идем дальше. Ничего интересного. Ни о каких сокровищах и речи не было. Единственное что здесь осталось – это мусор, мусор и еще раз мусор. Наполовину перегнивший, заполнивший все свободное пространство под нашими ногами. А мы среди всего этого мусора продолжали искать вещи, что давно украли мародеры, сожгло пламя и уничтожило время. Ничего более не было здесь. Нашему разочарованию не было предела. Мы провели здесь достаточно много времени, но так совершенно ничего и не смогли найти. Надеяться, что нам повезет в последние минуты нашего здесь пребывания – неимоверно глупо. Мы и не надеялись.
