Глаза богов закрыты - страница 7

Бросить вызов? Попытаться что-либо изменить? Самопровозглашенные бунтари умирают на следующий день после своего самопровозглашения. И такой расклад событий еще не самый плачевный. В противном случае их превращают в изгоев, с вечным клеймом «сумасшедший». Они оказываются полностью изолированы от общества, которому ни в коем случае нельзя мешать продолжать разлагаться. В итоге такие «сильные» личности, лишенные обычного нормального общения, ломаются и кончают жизнь самоубийством. Так что тише воды, ниже травы. Так и существуем.

«Пусть этот день как можно быстрее закончится» – мысль, что посещает меня каждое утро. Стоит только открыть глаза, а она уже засела в моей голове, и никуда не хочет оттуда убираться. Ну и пусть. Она мне почти что нравится. А еще к этой мысли можно добавить другую: «С головой закутаться в толстое, но холодное одеяло, с сильным запахом гнили. В темноте и полной тишине дожидаться, пока разум не окунется в приятные, а иногда не очень, сновидения». Выбирая между кошмарами и однообразием бесконечно длинных дней – я выберу кошмары. По крайней мере они избавят меня от почти смертельной скуки и позволят скоротать немного времени своей никому ненужной жизни. Единственный не похожий на все остальные день стал возвращаться ко мне ночами в странной вариации кошмара, и я не могу понять с чем это может быть связано. Мне уже совсем не страшно. Ну или почти. Страх практически полностью себя исчерпал, но не в полной мере. Скоро он окончательно и навсегда уйдет из моей жизни. Но даже если я перестану чувствовать страх вовсе, в точности, как в моем сне, мне бы все равно не хотелось, чтобы этот сон продолжал ко мне возвращаться. Пусть уходит вместе с ним.

– Ешь быстрее, – ее дрожащий голос выдает ее. Она чем-то раздражена, а я не для того пораньше встал, чтобы попасть под ее горячую руку. – Твои дружки тебя уже заждались, а я никуда не отпущу тебя, пока ты все не съешь. – теперь понятно почему она раздражена. Моих «дружков» мать недолюбливала и совершенно не скрывала это, но все же была рада, что я хоть с кем-то вожусь. – Быстрей, быстрее!

Вот черт! Как я мог забыть? Сегодня, именно у этого самого дня есть все шансы, чтобы тоже стать особенным. Въесться в наши воспоминания, и возвращаться в страшных снах. Ибо мы, отчасти дебилы, отчасти безумцы, собирались нарушить главный родительский запрет. Я о нем уже говорил. Детям запрещено далеко уходить от своего дома. Если быть точнее, свобода нашего перемещения ограничивалась одной лишь нашей улицей, состоящей из двух десятков домов, расположенных друг на против друга. Четверть из них заброшены или непригодны для проживания. Что в общем-то одно и тоже. Так, ладно! Пришла пора прекратить витать в облаках и наконец-то прикончить этот завтрак, пока он окончательно не превратился в ледышку. И что, спрашивается, может быть важнее завтрака? Каждое утро мне хотелось плюнуть в лицо того человека, что эти слова когда-то произнес. Пусть они встанут у него поперек горла. Приятного аппетита? Звучит как проклятие или оскорбление, а может и слишком злостный сарказм. Непростительный в данном случае.

Почему нам запрещалось уходить с нашей улицы и зачем вообще мы решили этот запрет нарушить? Все очень легко. Чем дальше ты находишься от дома, тем больше шансов, что ты уже не вернешься. Про это я тоже, кажется, говорил. И не только по тому, что тебя сожрут несуществующие монстры. Нет, люди намного страшнее и опаснее всех призраков и мутантов вместе взятых. Почему же мы тогда решили уйти гулять намного дальше, чем нам разрешено? А самое главное куда? Вторую часть вопроса придется ненадолго отложить, а на счет первой… возможно потому, что запретный плод всегда сладок. А возможно и потому, что это все равно рано или поздно случилось бы. Не станем же мы вечно сидеть под родительским крылом, внимая все, что они нам внушают. Видимо именно так мы взрослеем. Всякие игры надоедают или становятся неинтересными. Обычное хулиганство уже не приносит былого удовольствия, оно превратилось в обыденность. Изо дня в день мы повторяем одно и тоже, и нам это окончательно осточертело. Мы оказались заложниками скуки, и она требовала от нас, чтобы мы нарушили запреты. Мы не долго боролись. Сдались. Из двух зол выбрали ту, в которой еще не были. Возможно, это выйдет нам боком. Но мы же не дураки. Мы все рассчитали. Час туда, час обратно. Там мы пробудем не более двух часов. Два часа – это самый предел, иначе можем не успеть до темноты. Тогда-то нам точно влетит. Да еще как следует.