Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс - страница 19

Нет, прошептала Джейн одноклассникам, вы же не можете дать такое обещание? Не делайте этого. И вот «они опускали руки, едва успев поднять их», хотя от них ожидали совсем другого.

Когда они вернулись в класс, учительница была в ужасе. Что, по вашему мнению, вы делаете? Кто-то указал на Джейн, и вскоре учительница выведала у нее всю историю, теперь уже потребовав у нее и остальных негодяев дать клятву всегда чистить зубы. Джейн отказалась, призывая к тому же других; когда она годы спустя разыгрывала в лицах сцену, как убеждает одноклассников не подчиняться, казалось, к ней возвращалась кипучая молодость: они определенно не могут сдержать подобное обещание. Нечестно говорить, что могут. «Что ж, – сказала учительница, повернувшись к Джейн, пытаясь подавить восстание, – я с тобой разберусь».

Они встретились наедине. «Все, что она от меня получила – это пререкания. Поэтому когда ее терпение кончилось, она меня исключила из школы».

Исключила?! «Я знала временно отстраненных, но никогда не знала никого, кого бы исключили». Это совсем другое. Это серьезно. «Ужасно. Это конец». Ее родителей вызовут в школу. «Я со всей отчетливостью осознала, что я вне закона» – чувство, которое вместе с нею перешагнет через годы в старость и никогда полностью не развеется.

Ее плохое поведение, кажется, подпитывало себя само и не могло быть пресечено родителями так, как того хотело школьное начальство. Однажды Джейн совсем разошлась, хлопая бумажными пакетами в столовой, и ее отправили прямиком к директору. Директор вызвал отца. Доктор Батцнер, как гласит семейная история, ответил: «Я занятой человек. Вы занятой педагог. Я позабочусь о своих проблемах. А вы позаботьтесь о своих»[102].

«Когда мы были детьми, – писал скрантонский журналист, знавший Джейн с детства, – она была самостоятельной, умной, уморительно смешной и бесстрашной». Она плевала на лестничные перила и скатывалась вниз, чем несказанно радовала детсадовцев. Она бегала вверх по эскалатору, идущему вниз, в Scranton Dry Goods, главном торговом центре на Лакаванна-авеню. Она искала неприятностей словно из чистого удовольствия.

В четвертом или пятом классе, как рассказывает эту историю кто-то из детей Джейн, учительница изрекла мудрость: мол, ношение резиновых сапог приводит к болезни глаз[103]. Чепуха, возмутилась Джейн. Чепуха, подтвердил доктор Батцнер. Вскоре она ходила в резиновых сапогах в школу каждый день, выставляя их напоказ. Видите мои глаза? дразнила она учительницу и всех, кто ее слушался. Посмотрите на них – они в полном порядке.

В другой раз учительница задержала ее после школы и велела переписать две страницы из учебника по истории. «Какие две страницы?» – спросила Джейн[104]. Не важно, ответила учительница. Джейн выбрала фронтиспис, на котором содержался только рисунок с подписью: «Высадка Колумба на острове Сан-Сальвадор». Нет, сказала учительница, так не пойдет, и задала ей еще две страницы. Джейн отказалась: она сделала в точности то, что велено. «Так что я сидела после школы за партой, и учительница сидела и занималась чем-то за своим столом, и мы сидели и сидели». В конце концов Джейн просто встала, взяла пальто и ушла.

Это было плохо. Сага о Джейн и ее учительницах – насмешка над знакомым сценарием: юношеское недовольство ограничениями в классе, плохое поведение, вызов родителей в школу, принятие мер, подчинение власти взрослых, восстановление гармонии в школе. И, разумеется, история заканчивается совсем не тем, что Джейн окончила школу с благодарностью за распорядок, который в конце концов научилась принимать; она так никогда и не приняла