Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс - страница 6

от всех прежних героев в моем новом объекте исследований. Я провел целый день среди личных вещей и корреспонденции человека, чей замечательный дар предвидения и интеллект проявлялись во всем, что она делала, в каждом написанном ею письме, каждой подготовленной ею книге, каждом собрании, на котором она выступала. Но все это разыгрывалось на фоне ее жизни как девушки, женщины, жены и матери. Джейн не была домохозяйкой, но ее жизнь не была и мужской жизнью. Эта «женская работа», с которой справлялась Джекобс, пока писала «Смерть и жизнь», «Экономику городов» и другие книги, сделала ее для меня, автора нескольких биографий «великих мужчин», чем-то новым, с чем тоже надо считаться.

В кратких биографиях и биографических справках Джейн обычно не называют феминисткой; по крайней мере, это не первое, что мы о ней думаем. Она не говорила ни на одном из разнообразных языков феминизма и не обращалась непосредственно к феминистским темам. И все же, как не думать о ней как о феминистке? Ее имя периодически упоминается в списках для чтения во время Месячника женской истории[34], в блогах по «историям женщин» и тому подобном. Она вошла в список «300 женщин, которые изменили мир» наряду с Рейчел Карсон и Бетти Фридан[35], женщинами-учеными, чьи фундаментальные работы появились почти в тот же момент, что и «Смерть и жизнь», точно так же повлиявшими на время, в котором мы живем. Когда представители власти спросили ее насчет профсоюзной деятельности, Джейн заявила, что выступает за «уравнивание платы между мужчинами и женщинами за схожую работу»[36]. Это случилось в 1949 году. Через несколько лет она гордо написала о родственнице, которая, «веря в женские права и женские способности», обзавелась собственным печатным станком, чтобы издать свою работу, «не используя мужской псевдоним».

В книге «Сезоны в жизни мужчины» Дэниел Левинсон[37] писал о характерных этапах и моделях в трудовой жизни мужчин, странным образом схожих, будь эти мужчины рабочими, писателями или учеными. У женщин – и это уже отмечено неоднократно – все по-другому, «естественные» этапы и модели искажаются замужеством, рождением детей, их воспитанием, ведением домашнего хозяйства или иногда даже лишь их перспективой. Однажды в 1960 году мэр Нью-Йорка Джон Линдси позвонил Джейн в середине дня. Трубку взяла ее десятилетняя дочь Мэри, она и сообщила мэру, что с мамой «можно будет поговорить после 16:00»[38]; этой истории, вероятно, не произошло бы вообще, будь Джейн мужчиной. Богатство или иные обстоятельства не защитили бы ее от тысячи мелочей повседневной домашней жизни. Как и многие образованные женщины, она занималась своим делом урывками, в промежутках. Неизбежная жизнь женщины в потоке семейной жизни, балансирующей между интересами и жонглирующей делами, удовлетворяющей нужды других без каких-либо послаблений и льгот, часто сопровождающих профессиональную жизнь мужчин, тоже является частью этой истории.

Конечно, нельзя сказать, что в карьере Джейн не было «траектории». Но это был не тот узнаваемый восходящий интеллектуальный и профессиональный импульс, который элитные университеты ищут в штатных преподавателях, а литературные и художественные агенты – в лучших молодых клиентах. Ее первые шаги были значительно скромнее – окончание школы, низкооплачиваемая работа секретаря, первая достойная работа среди «белых воротничков» в возрасте двадцати семи лет, десять лет в федеральной бюрократии, затем назад, в частную сферу, в число десятков других подобных ей, в профессиональный журнал среднего уровня. Траектория кого-то, кого у нас не будет причин запомнить, у кого могла бы сложиться самая незапоминающаяся карьера, кто был бы любим семьей и уважаем коллегами, но в любом случае не оказывал бы большого влияния на мир. Нельзя сказать, что она «удачно вышла замуж» в смысле Джейн Остин, хотя в самом важном смысле Джекобс вышла замуж именно удачно – за человека интеллигентного и с темпераментом, в высшей степени ей подходящим, кого она могла любить, уважать и кем могла наслаждаться всю жизнь. Она не была особенно амбициозна. Никакой влиятельный наставник никогда не выделял ее как подающую надежды и способную на высокие достижения в национальном масштабе. У нее не было раннего, взрывного карьерного успеха в двадцать два или двадцать семь, который вытолкнул бы ее в ряды тех, на кого следует обратить внимание. Она оставалась невидимой, неизвестной замужней женщиной, матерью троих детей, с любимой работой; жила над бывшим кондитерским магазином в нескольких кварталах от складов и доков на реке Гудзон, добиралась до работы в Среднем Манхэттене на велосипеде.