Читать онлайн Александра Васильева - Глазами маски
© Александра Сергеевна Васильева, 2019
ISBN 978-5-4496-0507-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Скорее всего, наша жизнь была бы совсем неинтересной, не найдись в ней место игре. Бесцветные лица, бесцветные дни и годы и бесконечная продолжительность всегда одинаковых, с редкой вариацией событий. Каждый человек, приходящий в этот мир, обладает обязательным талантом, дающимся ему от рождения. Он – художник, способный раскрашивать свою реальность в угодный ему цвет. Лишь под искаженным углом зрения мы можем различить сокровища собственной души, убедив себя в существовании испытываемых чувств. Наш жизненный опыт тем ярче, чем ярче краски в палитре воображения. Привычные пейзажи, дома, улицы, встречные, где-то, когда-то знакомые люди, всё чудесным образом преображается, как только мы начинаем пользоваться врождённым талантом. Игра! Самообман? Нет, – образ жизни. Жизни, которую выдумываешь заново, вопреки её философскому равнодушию.
Эта книга о том, что можно захотеть увидеть сквозь нагромождения современности, присущие ей правила и законы, сквозь всё то напускное, напрасное, за что подчас мы так отчаянно боремся и, проиграв, опускаемся ниже дозволенного, вешая себе на спину ярлык «неудачник». Что можно увидеть… или всё-таки – вообразить? Решать читателю.
Мифотворчество свойственно людям, не богам. Впрочем, мир так давно живёт в одиночестве, стоя лицом к миллиардам точно таких же лиц, что мнить или сравнивать себя с создателем вошло у него в привычку. Нельзя же просто встать в этот огромный ряд и крикнуть, к примеру: «Я один из 12 081 985… Занимайте за мной!» Это уж слишком! А потому человек выходит из ряда, бросает табличку со своим номером и начинает воображать. Тут и происходит самое интересное. Люди – все разные, и потому, что вообразит о себе отдельный индивид, отрёкшийся от своего номера, предсказать невозможно: у каждого стоящего в длинной очереди рождённых – свой вариант. Вариант мифа о собственной жизни.
Предисловие
(Разговор автора с читателем)
Читатель:
Рисуете?
Автор:
Обычно – словом, но случаем – карандашом.
Покоя не даёт один мне образ.
Его рисую я,
Его чертами наделить стремлюсь.
Читатель:
Кто ж он?
Герой, должно быть, вашей книги?
Хотя б намеком осветили, иль именем, быть может, нарекли?
Автор:
Эль – имя гордости моей.
Эль – имя моей тайны,
Желания молитвенных ночей.
Теперь довольно вам?
Читатель:
Вы предлагать замки взялись, которым нет ключей…
Откройтесь до конца, каков собой злодей?
Автор:
Злодей?
Кто вам позволил так его сквернить
Земным надменным поруганьем?
С чего решили вы героя очернить? Того не следовало из названья!
Читатель:
Яд критики течёт из знаний.
Не бойтесь, я вас им не отравлю.
Автор:
По-вашему, я за попытку опасаться стану?
Я вас уже за то, что вы меня хотите прочитать, люблю.
От критики спасенья нет,
А защищаются лишь те, кто слабы.
Читатель:
От ревности своей вы, видно, защищаться стали.
Автор:
От ревности к кому?
Вы разберитесь, что к чему!
И кто из нас – с пробитым сердцем.
Зеркальным отражением проекций
Не приписать ко свету тьму!
Читатель:
Одно другому что же, не к лицу? Да я и не посмел бы…
Автор:
Читатель мой,
Преступную любовь творца к творенью своему
Ты разглядеть во мне сумел, я разумею?
Читатель:
Оставим.
Автор:
Нет, позвольте.
Да, я люблю.
И отчего же не любить глаза, душа, в которых плещется едва ли?
Загадку? Этот омут счастья? Огонь?
Читатель:
Так вот каков герой,
Черты которого вы от меня скрывали!
В огне вы совершенство отыскали?
Спешу вас разуверить, автор мой!
Огонь —
Он к жизни холоден и к смерти равнодушен.
Страстям земным он аналогией является простой,
И только.
Но ведь это скучно.
Автор:
Читатель, брось, не будь лукав.
Ты голос его тронь, ты вслушайся в огонь!
Читатель:
Едва ли между строк есть аудиолента…
Автор:
Не сложно отыскать!
В звучанье этом,
В одном сплетении усилия с дыханьем
Приют найдет игра и сон.
Читатель:
Но ведь – не жизнь.
Я догадался!
Он – миф, обманутый в своём существованьи!
Автор:
А я – его напрасное дыханье…
Ты прозорлив, читатель мой.
Читатель:
Вам хочется блуждать по зазеркальям
И за собой других водить, дразня непониманьем!
И под угрозою изгнанья, наверное, уж к пониманью принудить.
Автор:
Как расписали!
Дать в руки Ариадны нить хочу лишь.
А в лабиринте как-нибудь уж сами!
Читатель:
Я не уверен в том, что сил достанет…
Автор:
О, вы, читатели мои,
К вам призываю:
Не палачи,
Разумны, сдержанны, строги,
Но вам рубить с плеча да не пристало!
Читатель:
Не обобщайте:
«Я» – не «вы».
Из множеств «вы» лишь я один в стихах и восхищаюсь вами,
Но много знаю тех, кто уж рубил!
Автор:
Всего один?
Читатель:
Увы.
Автор:
В том вашей нет вины.
Ведь, право, и не прочитаешь, враз не увлёкшись вымыслом моим.
Хоть боязно и сознавать в портрете нарисованного им,
Холста перечеркнуть меня уж не заставить.
Читатель:
Зачем же страхи вы свои признали?
Бесценной одарённости простителен обман.
Автор:
Не верно:
У одарённости всегда имеется цена,
И та, как правило, стоит в начале.
Обман же свойственен, скорее, вам.
Читатель:
А вам?
Автор:
А мне – самообман.
Читатель:
И это ли не гениально!
Вы разыгрались!
Теперь лишь зрителей задействовать осталось.
Свет меркнет, занавес неслышно сцену обнажает.
Автор:
Что ж, – за прекрасное начало.
Читатель:
Однако за терпение своё я опасаюсь:
Такие страсти, на земле, на небе,
Вы льёте краски, зная о сюжете.
Вам пять сезонов, как пять вздохов, —
Подпись слева.
Но у читателя ведь нервы,
Делу – время!
Как долго ждать нам заключительных пересечений?
Развязка скоро ль?
Скоро ль объяснение значений?
Автор:
Нам?
Вот вы и в сборный образ стали попадать!
Развязка?
Развязка – скорбный труд!
Читатель:
Однако, ждать её?
Автор:
К концу, я разумею.
Сезон 1
Пролог
В подземном переходе торопливо сновали люди. Осенняя сырость путалась под ногами. Около стены стояли четверо музыкантов. Их необычная игра способна была притянуть даже самый непритязательный слух, но только не сегодня. То ли место оказалось неподходящим, то ли людские заботы в этот день слишком не терпели отлагательств, – задерживающихся послушать было ничтожно мало. Без сомнения, играй музыканты на большой сцене под модным названием, те же прохожие отложили бы свои нужды и потратили бы последние деньги, чтобы купить билет. Но это были неизвестные молодые люди в потрёпанных одеждах, наводивших на мысль об их бедности. Все четверо молчали, изредка переглядываясь. Одного роста, одного возраста, они на первый взгляд походили друг на друга, как братья. Однако, приглядевшись, можно было заметить, что их сходство лишь в одинаковом – отрешённом – выражении лиц. Один из них, крайний слева, играл на флейте. Одетый в тёмно-синий фрак, он время от времени блаженно закрывал глаза, погружаясь в звуки. Оставшиеся трое изысками в одежде не отличались. Второй слева был в потрепанной куртке и такой же кепке, из-под которой выглядывали чёрные глаза. На его смуглом лице они казались двумя шевелящимися жуками, что никак не могут взлететь. Сидя спиной к стене, он отстукивал на барабане четкую дробь. Тот, что стоял рядом, играл на трубе, тонкие черты его лица, обрамлённые светлыми волосами, подчёркивала злая напряжённая улыбка и такой же взгляд. Крайний справа перебирал струны старой облупленной гитары, на которой были выжжены переплетённые между собой змеи. Весёлые круглые глаза его светились счастьем. В мягкой бороде пряталась доброта. Бродячий квартет доигрывал последние аккорды очередного шедевра, как вдруг на другом конце перехода раздалась ещё одна мелодия, своими чудодейственными красками стараясь влиться в их затихающую музыку. Добрый гитарист отдёрнул руки от струн, флейтист и трубач отвели инструменты от лиц, и только барабанщик продолжал стучать. Становясь громче, смелее, чужеродная мелодия наконец рванула, потопляя всё на своём пути: безучастных прохожих, осеннюю сырость. Барабанщик поднялся, чёрные жуки его глаз уставились в заполненный людьми длинный проём, словно стараясь рассмотреть музыканта на том конце.
– Игра началась, – произнёс он.
Глава 1. Огненный колодец
Темный тоннель, глубоко уходящий под землю, едва угадывался среди зарослей неухоженной дикой природы. Каменное его основание выступало из земли мощным бордюром, напоминая колодец. Однако форма привычного кольца, сломанная под четкими углами, делала эту ассоциацию неточной. Сохраняя поверхность идеально гладкой, на краю шестигранного монолита лежала капля. Переливая в себе все краски света, она казалась полноценной единицей жизни, миром с запрятанной внутри вечностью. Сколько нужно времени воде, чтобы выточить угодную ей форму? Капля лежала в небольшом углублении, от которого тянулись тонкие трещины будущего разлома. По ним, как по венам, из глубины колодца текла темнота. Плотная, душная, лишающая страха и даже умения мыслить. Никаких дуновений влаги, только странное потрескивание, доносящееся со дна. Сильный порыв ветра отколол камень от края, и тот с грубой тяжестью полетел вглубь колодца, в змеиных изгибах касаясь граненой вертикали. Камень падал все ниже и ниже, оставляя за собой след гулкого эха, но внезапно все стихло. Вспыхнул свет – по стенам пробежала, шестикратно изламываясь, непонятная тень.
– Зачем ты следишь за нами? – отчеканил механический голос.
Ответа не было.
– Это ведь ты, Гилт? – повторился холодящий вопрос. Новые звуки оттолкнулись от стен. И опять все стихло, пропало. Начала нарождаться прежняя тишина, заполняя поврежденное пространство, но вот пойманный камень полетел дальше, вглубь колодца. Тишина раздраженно расступилась, пропуская его вперед, давая звуку немного упасть, и затем унеслась, преследуя, ловя на лету, пока наконец не проглотила.
– Боишься сломать предательские крылья? – У этого механического голоса не могло быть смеха, но в сказанных словах угадывалась ирония.
И опять – плотная тишина. Долгая, пронзительная, и в ней – едва уловимый стук. Постепенно стук этот усиливался, нарастал, словно бы приближался. Однако он не посмел перебить темноту, и приблизившись, начал пропадать. Тихий, размеренный, он едва улавливался вновь. Еще одна вспышка света, искрящегося серебряного света, – тень взмыла вверх.
Все взгляды были устремлены на сцену. Сегодняшняя премьера привлекла в театр большое число зрителей: выступал один из лучших актеров современности, подававший, как считали многие заядлые театралы и критики, надежды бессмертным векам. Звали его Азраил. Хотя помимо Азраила в пьесе было задействовано много других актеров, к его игре относились с особым вниманием. Напряженное, оно скользило по залу.
– О тайный свет великого прозренья,
Я у тебя отмщения прошу.
О, покарай меня восхода промедленьем,
Чтобы одной минутой дольше я жизнь глотал,
И умер бы теперь,
Теперь, не в то мгновенье счастья,
Когда я смерть молил меня поцеловать!
Как мимолетна жизнь,
Как долговечен миг,
В котором, все не перестав дышать,
Я смерти жду!
Открытое лицо, выразительные глаза, тонкие, словно нарисованные брови, светлые волосы – все это придавало актеру некое сходство с фарфоровой куклой, добавляя неуловимой хрупкости.
– Искусство лгать есть истина немая!
Вся правда ложью обернется на словах.
Неправдой горд отшельник рая,
Но тот, кто правдой нем, не ада ль сын?
«Роль влюбленного дьявола, безусловно, близка мне, но кто приписал ему столько благородства, душевного подвига, столько страданий? Какое неистовое пламя жжет его душу. Ни один человек не способен выдержать подобного. И с чего я взял тогда, что эта роль мне подходит?» – мысленно рассуждал Азраил, произнося монолог.
Похожие книги
