Глобальное потепление - страница 6
Стенд-ап: Вот эта гроздь бананов, сейчас мы ее взвесим, обойдется покупателю – сколько там?… ну ни фига себе, – в достаточно круглую сумму: двадцать восемь семьдесят пять. Хотя еще на прошлой неделе получилось бы уложиться в двадцатку.
Текст: Как известно, в нашей стране имеется ровно четыре причины для подорожания чего-либо: зима, весна, лето и осень. Говоря об очередном росте цен на отечественные бананы, продавцы апеллируют к зиме.
Синхрон (продавщица): Так ведь заморозки-то были под Новый год, у нас же все-таки не Африка. Вот они и того… подмерзли бананчики-то, неурожай. А вы яблочек возьмите. Вон какие красивые яблочки из Антарктиды. И дешевле, и полезнее.
Текст: Самыми доступными фруктами на наших рынках традиционно остаются привозные антарктические яблоки и груши. Правда, вслед за бананами выросли цены и на них, нельзя сбрасывать со счетов нормальный уровень инфляции, составляющий на сегодня семь-восемь процентов в месяц. Однако специалисты-диетологи советуют не экономить на здоровье и отдавать предпочтение продуктам, выращенным в наших широтах. В особенности это касается детского питания.
Синхрон (врач): Ну как можно давать маленькому ребенку это яблоко, его же привезли неизвестно откуда, его обрабатывали неизвестно чем для длительного хранения… У вас дети есть?
(Корреспондент за кадром): Да, четверо.
(Врач): Так вот, мамочка, я как доктор настоятельно вам рекомендую кормить детей местными фруктами.
Текст: Несмотря на оптимистические прогнозы сельскохозяйственной комиссии, есть основания опасаться, что цены на бананы и прочие фрукты наших широт будут продолжать ползти вверх – как минимум, до следующего урожая. Впрочем, тридцать первого декабря у нас каждій год случаются неожиданные заморозки. Радует одно: возможно, рано или поздно ближайшие соседи перестанут именовать нашу страну Банановой республикой.
Юлия Чопик, Сергей Василенко, «Новые вести», Пятый канал.
2. Эта страна
– Все дело в том, что в этой стране никогда не будет счастья, – сказал Ливанов. – Стабильность, ресурсы, экономический рост, развитие интеллектуальных и культурных сил, прекрасный, чтоб его, климат, даже вменяемая власть – все это у нас уже есть или теоретически может быть. А счастья не будет.
– Я счастлива, – пискнула из-под мощной ливановской подмышки Катенька. Никто, конечно, не обратил внимания. Катенька задумывалась как чисто декоративный элемент вечера; будь у нее хоть капля вкуса и мозгов, она вообще не подавала бы голоса.
– Красиво, Дима, – кивнул Герштейн. – Как всегда у тебя. И, как всегда, неправда. Счастье у нас все-таки субъективная категория, допускающая разгул релятивизма и разброс толкований. С таким же успехом я могу заявить, будто в мире абсолютно все в той или иной степени несчастны, и что ты мне возразишь? Почему именно эта страна?
– Потому что у вас нету других тем для обсуждения, – съязвил командировочный Массен. – Весь вечер только и слышу: эта страна, эта страна, эта страна…
Впрочем, восприняли его реплику не в большей степени, чем Катенькину. Массен давно порывался уйти: полноценно участовать в разговоре у него не получалось из-за невключенности в контекст, женщин в обещанных Герштейном количествах не наблюдалось, а пить он уже не мог, и без того чуть не превысил свою четко отмеренную норму. Но больно хорошо сидели. Ни разу в жизни Массену не приходилось сидеть настолько хорошо, культурно и основательно, как здесь, на ливановской кухне. Видимо, так умеют только в этой стране. Предвкушение того, как он будет рассказывать о нынешнем вечере дома – шутка ли, в гостях у самого Дмитрия Ливанова! – придавало происходящему особенное уютное очарование.