Глобальные перспективы высшего образования - страница 2

Большая часть моих исследований посвящена природе сложившегося неравенства в высшем образовании и глобальных сетях знаний. Изучение практики публикаций и распределения книг и журналов в развивающихся странах позволило наглядно проиллюстрировать существовавшие в то время различия [Altbach, 1987].

На протяжении десятилетий я изучал развивающиеся страны и трудности, которые возникают в сфере высшего образования в формирующихся рыночных экономиках. В первый период моей академической карьеры, когда я только начинал исследовать проблемы высшего образования и публиковать полученные результаты, «развивающиеся» и «развитые» страны разделяла пропасть. Однако, хотя существенное неравенство между ними сохраняется, формирующимся экономикам удалось добиться невиданного ранее прогресса. Например, за время моих наблюдений Китай прошел путь от трагедии «культурной революции», когда двери всех местных университетов были закрыты на целое десятилетие, до академической системы с самой большой в мире численностью студентов и более чем десятком исследовательских университетов, достижения которых производят самое благоприятное впечатление. За 50 лет в системах высшего образования Японии, Южной Кореи, Тайваня, Сингапура и других азиатских стран были осуществлены преобразования огромного масштаба. Значительный прогресс был достигнут и в Латинской Америке, хотя этот регион отстает от Восточной Азии. Остро нуждается в переменах Африка, но и в ней заметны признаки поступательного развития [см. главу 12 наст. изд.]. Противоположную картину являет собой Индия, которая на протяжении этих лет вызывала у меня особый интерес: сфера послешкольного образования существенно расширилась, но на вершине системы произошли самые незначительные улучшения [Agarwal, 2012].

Начиная сравнительные исследования, я уделял пристальное внимание международным связям в системах высшего образования по всему миру и писал о глобальной студенческой мобильности [Altbach, Kelly, Lulat, 1985]; тем не менее я не предвидел ни наступления эпохи глобализации, ни возникновения и развития глобальной экономики знаний. Меня весьма интересовал вопрос о студенческом политическом активизме; изучая его, я пришел к выводу о международном масштабе студенческой политики во время и по окончании периода бурных 1960-х годов (см. главу 18 наст. изд.). Неслучайно во многих аспектах интернационализации студенты были на самом переднем краю.

Так как я уделял пристальное внимание проблемам неравенства, меня нимало не удивили диспаритеты, сопровождавшие процесс глобализации в XXI в. Логическим продолжением сохраняющегося неравенства между университетами по всему миру стала устойчивая утечка мозгов (сегодня ее часто называют обменом мозгами). Сохранению мирового образовательного неравенства способствует политика развитых экономик, направленная на поощрение притока и сохранение иностранных талантов, которые вносят важный вклад в высшее образование и научно-техническое развитие. Неслучайно большая часть глобальной информационно-технологической инфраструктуры, включая массовые открытые дистанционные курсы, контролируется в основном развитыми экономиками и транснациональными корпорациями.

Беспрецедентный прогресс в массовизации высшего образования и ее международные последствия, такие как резкое увеличение международной мобильности студентов и формирование глобального академического рынка труда, были просто удивительными.