Для Мардука же слово леди было законом – во всяком случае, в таких нетрудных проблемах, как меблировка и всякие повешенные на стенах – не примите дурно – господа.
В общем, сегодня, под влиянием наркотика из заначки великого поколения или злых слов, трое мужчин были слегка под шофе и возбуждены, как биллов конь после своего бегства. Возможно, по одной из этих причин портрет – это не очень яркое пятно в тусклом окоёме света – сделался полноправным приглашённым, почти одним из них.
Старые фрески казались вызывающе сочными и слегка двигались в густом слое превосходной штукатурки. Мардук проговорился, что собирается подновить «картинки» усилиями крепостных художников.
Шанни так возмутилась, употребив слова «святотатство» и другие, что старый джентльмен только крякал и смущённо озирался. Наконец, он был отпущен, дав предварительно заклятие, что не совершит глупости и не возьмётся доморощенными средствами реставрировать музейную ценность, достояние двух планет, духовное наследие Космической Расы и тары-бары.
Сегодня вопреки древности контуры планет на стенах обозначились отчётливее обычного. Казалось, что не минуло почти семь тысяч лет с того мгновения, когда беличий хвостик в последний раз коснулся стены и провёл финальную кривую вокруг мощного бока Кишара.
Пылающий синим и багровым царь Клетки выглядел живым до ужаса. Мастерство художника, болтавшегося вверх ногами в опасной зыбке под потолком с кистью пресловутой и палитрою, на которой дивно смешались краски творения, устроило так, что в определённом освещении Кишар начинал движение – неотвратимо и спокойно. Вместе с ним рыцарь Привал в своих латаных доспехах и пригожая Незнакомка летели в пространстве над головами сидящих и пирующих богов Нибиру.
– В самом деле, – Шанни поддержала хозяина, – рискуя прослыть грубиянкой… что означает эта боевая раскраска?
Напомню, что речь шла о синеватой печати, оставленной языком присягнувшего Биллу дракона.
– Он упал. – Уронил Ас.
Ответил вместо царского сына? Взял на себя обязанность – уже позабытую – телохранителя сюзерена и соответчика за его глупости.
– А выглядит так, будто сражался.
Мардук в упор рассматривал Билла. Тот лопал, изредка приподнимая моську и отвечая дяде почтительным взглядом, непонятно – обращённым к венценосному родственнику или к содержимому тарелки.
Шанни развлекала свою персону тем, что бросала в Энкиду зубочистками. Ас внезапно тоже попал в кадр, но радости от первой роли в дядином кино не испытал.
– Ты видел, помещик?
– Простите?
– Не прощу, ты же знаешь. – Добродушно отозвался Мардук, вдруг, как это с ним всегда в опасные моменты происходило, теряя интерес к жертве. – Да Бог с вами. Хотел просто разнообразить беседу, чтобы заглушить ваше чавканье, а вы сразу надуваетесь и перемигиваться начинаете.
Дядя опять принялся накаляться, как хорошо прогретая старинная сковорода, которой запросто можно убить нибирийца. Вдобавок, он раздул ноздри, и Биллу со страху показалось, что Мардук учуял ароматическую лесную добавку из музея.
– Будто я вам враг какой.
Едва они зашевелились, а Шанни метнула тревожный взгляд на Энкиду, а зубочистка, ударившись в щёку гиганта возле губ, рухнула копьём лилипутов на скатерть, как Мардук остыл. Он рассмеялся.
– Ну, вот… опять за рыбу деньги. Расслабьтесь, мордовороты. Извини, леди…
Он протянул руку и, задумчиво подняв зубочистку, вертел её – улыбаясь. Шанни не позволила себе перевести дух, но поняла – гроза пронеслась под самыми сводами потолка между росписей с планетами и улетела, как воющее привидение в окно.
