Они отправились поискать следы, а то и обиталище дракона. Никаких нехороших намерений, разумеется. Вообще, предложение исходило от командира, а Энкиду, подумав, сказал: «А что? Можно». По мнению Билла, не слишком одобрявшего затею, стоило довольствоваться тем, что старый символ государственности, древнее дитя великих экспериментов, счёл Билла своим другом и господином.
– Он ведь не выполнил приказ дядюшки. – Напомнил Билл, пока Ас мрачно опробовал наземную машину из ангара, куда более низкого качества, нежели у помянутых знатоков филологии.
– Вот это-то меня и тревожит. А ну, полезайте. Мотор разогрелся.
– Что тебя тревожит? Тут тесно, друг, очень тесно.
Билл заворочался и чуть не выпихнул посмеивающегося Энкиду.
– Тьфу, это похоже на гроб. Я чувствую себя погребённым в своём авто, как тот бандит.
Ас ловко залез на переднее сиденье и, с сомнением тронув болтающегося на верёвочке чёртика, обернулся.
– Он предал своего сюзерена… как вы думаете, это часть механизации?
Билл, мстительно поджимая губы, посоветовал:
– А ты дёрни… тогда увидишь. Погоди – я сперва вылезу. На тот случай, если тут что-нибудь отвалится.
Энкиду устроился поудобнее.
– Сиди, друг.
Он удержал лапищей плечо брата, и, перегнувшись вперёд, с силой зажал чёртика в кулаке, сорвал. Билл, натурально, вздрогнул и перевёл дух. Потом назидательно молвил, рассматривая игрушку:
– Следует предупреждать. Я чуть не вскрикнул, а мне к лицу ли?
Ас, слегка смущённый, что так оплошал с простодушной догадкой, сердито приказал захлопнуть дверцы, и, не дождавшись, когда приказание будет исполнено, так тронул машину с места, что Билла откинуло на затылок, и он-таки вскрикнул.
Не своим голосом, – как он тут же уточнил.
– Извини. – Не оборачиваясь, сказал Ас.
Билл продолжал причитать, держась почему-то вовсе не за оскорблённое место.
– Нет, ты соображаешь? Вот они, плоды скороспелого образования в техническом корпусе звездолётчиков.
Он пытался словить глаза Аса в забавном зеркальце впереди, но там выскакивали всё время посверкивающие смехом фиалки брата или собственные негодующие глуповатые глаза леану.
Энкиду утешил его:
– Их учат по системе взлёт-посадка, иначе это станет экономически невыгодно. Остальное они доучивают налету, как пластические хирурги.
Билл сопел и жаловался, так вертясь на заднем сиденье драндулета, что Энкиду наконец сказал:
– Тиш, тиш… киса.
Ас хихикнул, глядя на дикую грунтовку, заключённую, подобно тоннелю в серые высокие стены, когда-то ограждавшие закрытую для посещения территорию Старых Лабораторий. Дорога прыгала впереди, как живой проволочник, этот вредитель огородов, изловленный пронырой-дачником.
Билл прямо руками всплеснул, так что Энкиду резко откинулся к низенькому окну, по которому стегали сухие чёрные ветки.
– Это же вам не литература. Тут речь о жизни и смерти. Надо всех вас перевешать. Вот вернусь домой, так мигом займусь.
Ас отозвался:
– Сидите смирно, здесь дорога будто в пекло ведёт.
Билл огрызнулся:
– Чёртик в помощь. Дать тебе отвёртку, чтобы ты подкрутил под собой чего-нибудь?
Энкиду вдруг сказал:
– А я бы графоманов перевешал. По-моему, они хуже недоученных лётчиков.
Билла обуял дух противоречия, и он сварливо возразил:
– Что они тебе сделали?
– Написали декларацию прав. – Ответил водитель-Ас.
Билл примолк и переглянулся с Энкиду, понимающе кивнувшим.
– Верно. – Медленно согласился егерь. – Ни одного слова правды на огромном листе бумаги.
