Обе бросили быстрый взгляд на единственную, правда, гигантскую бутылку, которую поместили на полу поближе к старинному обогревателю. Сир Мардук, который пожелал сделать это единственный вклад в мероприятие, долго ворчал, уверяя, что скоты и не поймут, что им доведётся отведать. Ну, да ладно. Уж вы следите, наставлял он, чтобы они не пили крупными глотками. Вы у меня умницы.
– Да, и держите его в тепле. Оно будто кровь… – Сказал он напоследок, покидая комнату Шанни.
С того первого раза, когда он ввёл новую хозяйку во владение покоями, он не появлялся здесь. И сейчас вёл себя очень сдержанно и скромно, глаз ни разу не поднял. Нет, не так – на пороге быстро шебутнул зоркими летними зарницами по стенам. И, казалось, остался доволен. Что-то вроде удовлетворения в поспешно уведённом взгляде примерещилось Шанни, которая и сама, вопреки Кодексу Шанни, вела себя весьма жантильно: губы поджимала, ни одного острого словца, ну, и прочее.
– Ты выглядела знатной дамой. – Поведала ей Иннан, когда они выждав приличное время и осторожно сунув носы за дверь, принялись делиться впечатлениями.
– Но он так хотел… – Оправдываясь, пробормотала Шанни.
И пожала плечом, розовым и выступающим в жемчужном рассеянном рассвете платья.
– Вино он, видать, от сердца оторвал. – Добавила она, и у Иннан создалось впечатление, что приятельница попросту «съехала с темы».
Иннан не собиралась её уличать.
– Знать, не последнее.
И вот теперь они бросили итоговый почтительный взгляд на лиловую, как небо Нибиру – представьте, это сравнение исходило от Иннан, которая кое-что знала о покинутом друзьями мире, – и покрытую, как серебром, тончайшей неядовитой пылью преданий и прахом семьи, бутыль.
За окном послышались разномастные шаги по снегу, и стены вопросительно завибрировали – трое, идущих по выкрошенной брусчатке двора, нибирийских богов, это нешуточное испытание для старого замка.
Ушки девиц задвигались, а глаза заблестели. Тш! Иннан и Шанни переглянулись. Они представили, как те трое сгрудились у двери, слегка встревоженные тем, что оказались на загадочной женской половине. Раздался стук, и по тому, как неробко, но вежливо он прозвучал, они поняли, что эту обязанность свалили на Аса.
Это его худые крепкие пальцы могли извлечь столь благопристойный стук.
Иннан вскочила и подбежав к подоконнику, выбила об стекло короткую дробь. И ничего! В комнате, готовой к праздничному откровению, по-прежнему было тихо – гости оказались чересчур скромны.
Шанни вышла из гостиной и, остановясь в прихожей, освещённой обвившимся вокруг лампы драконом, негромко пригласила:
– Не заперто.
Дверь дрогнула, и тут же решительно открылась. В полутьме двора, просквожённой фонарём, трое пришедших праздновать ночь рождения, показались Шанни совсем новыми незнакомыми существами. Очевидно, мыслящими.
Ас держал подмышкой небольшую коробку, у двух других ничего при себе не было. Отсутствие цветов было заранее оговорено. Иннан не сомневалась, что пройдохи без труда могли бы отыскать их и среди зимы, и объяснила заранее, что не терпит убитых цветов.
А по поводу возможного горшка с растением высказалась Шанни.
– Не вздумайте. У неё оранжерея забита. Она повесит это на меня, а я не собираюсь кого-то тут поливать.
Урок они запомнили.
Несмотря на то, что Ас так удачно постучался, выглядел он растерянным. Все трое что-то произносили, как сонные птички на ветке, и Шанни стало их жалко. Она сделалась сама приветливость, чем ещё больше напугала визитёров. Билл, косясь на дракона диким взглядом, боком прошёл вслед за ставшим ещё массивнее Энкиду и кренящимся, как мачта, Асом.
