Он сделал это из озорства. И не ожидал, что Иннан побледнеет и уставится на него так, будто не верит своим зелёным глазам.
Он такой её не видел. Он и не думал, что Иннан может быть такой. Она испугалась – причём, не за себя.
– Что… что… – Еле слышно сказала она, и в глазах её появилось вопросительное выражение. Она сомневалась и пыталась принять решение. Наконец, она насильственно изогнула губы в улыбке и произнесла:
– Да разве на солнце может что-то быть?
Билл решил, что она пытается отшутиться и поддержал её смехом. Но смех длился недолго.
Приближался полдень. Короткие тени вытянулись к северу, чтобы вскоре спрятаться под ноги того, кто подойдёт завести эти старомодные часы. Далеко тянется за ним цепь, ползёт по земле, уходит под прилив, тащит по самому глубокому дну валуны и пугает любимых Биллом чудовищ.
Не всех.
Потом выползает с клоком водорослей, вырванных у морского деда, со множеством очаровательных русалочьих кошельков и удаляется, извиваясь колечком защёлки на конце.
За горы, туда, где этот некто усядется спиною к миру, и прежде чем проверить, хорошо ли закреплены вёсла в уключинах, упрячет часы в нагрудный карман, обовьёт цепочкой, стряхнув лишнее, лацкан и вытащит кончик в специальную петельку.
Ас у подножия Башни номер один мрачно наблюдал за традицией. Тень от биллова деревца укорачивалась на глазах.
Конечно, в аллее или на опушке леса, где тонкие чёрные деревья сговариваются о дуэли, зрелище эффектнее – куча стрелок и стрелочек, путая стороны света, указывает несколько вариантов времени.
Но и здесь… Ас глянул на запястье – стрелка поменьше изо всех сил стремилась к большой. Вот-вот…
Наступит день, когда полдень может не подоспеть вовремя, чтобы укоротить тени. Попросим, ребята, Абу-Решита, чтобы такого не произошло. Ну да, попросим.
Ас неожиданно вспомнил, что сегодня на обед будет какая-то каша, которую заварил Энкиду ещё утром. Все должны быть вовремя. Так сказал сир Мардук. Он всегда очень серьёзно и сочувственно относился к семейным мероприятиям – так он это называл. Билл всегда спрашивал:
– Дядя, меры будут не очень крутые приняты?
А дядя Мардук злился (непритворно) и объяснял, что он пользуется безобразным словом, потому что так принято.
Тут всегда вмешивалась Шанни и говорила… что-нибудь.
Сегодня в качестве укрепления уз будет каша. Даже доместикусу дали выходной – чтобы остаться в тесном кругу.
– Ты оставил хотя бы на поминальные кольца? Чтобы твоим друзьям, если они у тебя будут, не пришлось тратиться?
Билл, занятый кашей, не сразу ответил. Потом проговорил:
– У меня, дядя, нечего оставлять. Правда, завещал один пустяк одному типу… каменщику из города.
Дядя медленно поднял лицо из тарелки. Овеянное паром, оно было красным.
– Глупец. – Прогремел он. – Твой каменщик будет уже царём мёртвых к тому времени, когда ты проживёшь свою длинную, как я искренне тебе желаю, и не вполне бестолковую жизнь.
– Но, дядя… ведь на свете не один каменщик.
– Так вот оно что. Ты о профсоюзе? Хорошая, кстати, идея.
– Вы попробовали, дядя?
Мардук закивал с набитыми щеками.
– Просто из любопытства. Как скоро вы их подкупили?
– Обижаешь. До того, как создал.
– Умно. – Растерянно проговорил Билл.
Сир Мардук явно хотел на этом закончить. Он обаятельным жестом отёр свой прекрасный рот и отбросил кухонное полотенце, которым неприхотливый Энкиду прихватывал кастрюлю, чтобы принести её из кухни, где он запирался до этого на целый час. Шанни спросила Иннан, что можно делать с кашей целый час и зачем для этого запираться. Иннан пожала плечом, да ещё губы сделала этак и призналась, что не представляет.
