– Что произошло с вашей подругой?
– Вы имеете в виду Мэри? Хозяйку магазина?
– Да.
– Она была пилотом «Апача» в Ираке. Однажды, патрулируя сектор, Мэри обнаружила, что боевой дозор просит поддержку с воздуха – их окружили повстанцы. Запрос отклонили – видимо, начальство решило, что проще заменить солдат, чем «вертушки». Мэри ослушалась приказа. Она спасла отряд, однако противник сбил вертолет «Стингером». Второй пилот погиб. Мэри выжила, но… Вы сами всё видели. Ее следовало бы наградить медалью Почета.
– А какой медалью ее наградили?
– Никакой. «Лейтенант Стилвелл с позором уволена за сознательное неповиновение приказу старшего по званию офицера и пренебрежение техникой безопасности в отношении второго пилота. Ее действия привели к уничтожению имущества армии и гибели указанного пилота». Так звучал приговор военного трибунала, если я не ошибаюсь.
Агент Уиттл моргнул и посмотрел в окно.
– Мне жаль это слышать. Я… я потерял в Ираке сына.
Слова обожгли. Мэри хотя бы осталась в живых.
– Сочувствую, агент Уиттл. К солдатам я испытываю особые чувства. Мой отец был военнослужащим. – Она наклонилась и тронула его за руку, осознавая, что на глаза навернулись слезы.
– Спасибо. – Он так и не оторвал взгляд от окна.
Халли не стала рассказывать, как они с Мэри были лучшими подругами в Джорджтаунском университете, как она продолжила учебу в аспирантуре в университете Джонса Хопкинса, а Мэри отказалась от планов стать врачом и пошла в армию. Всю жизнь перед ней маячил пример старшей сестры, и медицинский факультет оказался бы очередным этапом в погоне за достижениями, затмить которые все равно невозможно. А научиться летать на «Апаче» – это поступок.
Мэри окончила летную школу второй на своем курсе и попросилась в самую горячую точку – в то время район Фаллуджи в Ираке.
Агент Фортье установил на столе аппарат, похожий на смартфон «Блэкберри» очень большого размера, развернул боковые панели, нажал кнопку. Прозвучал мелодичный сигнал, экран загорелся розовым светом, и на столе возник Дон Барнард. Его голова и плечи, во всяком случае.
– Привет, Халли! – заговорила голограмма. – Ты хорошо меня видишь?
Она ответила не сразу.
– Я… отлично вижу тебя, Дон.
Изображение было невероятно реалистичным: на виду каждая волосинка больших седых усов, кустистые брови, проницательные голубые глаза, загорелая кожа.
– Я тоже тебя вижу. Удивительно, правда?
– Это не компьютерная графика? Я точно с тобой разговариваю?
– Со мной. Просто мне сейчас отсюда не выбраться.
Глядя на него, Халли улыбнулась, затем решила, что пора приступать к разговору.
– Что происходит, Дон?
Его улыбка исчезла.
– У нас проблема, и время не ждет. Мне… то есть нам… нужна твоя помощь.
Халли рассмеялась:
– Моя помощь? Я тебя умоляю! Меня же турнули.
– Ты знаешь, как я к этому отношусь. Это было форменное безобразие.
– Да, ты единственный стал на мою сторону.
– И не пожалел об этом ни на минуту. Послушай, Халли, ты можешь приехать?
– Когда, сейчас?
– Да.
– Ну, через день или два. Я работаю у подруги, Дон…
– Ждать некогда, Халли. Ты нужна тут немедленно. С Мэри кто-нибудь поговорит.
– Откуда ты знаешь?.. Ладно, забудь. Скажи хотя бы, зачем?
– Не имею права. Даже такое оборудование могут взломать. Думаю, агенты упоминали о государственной безопасности?
– Я что, должна всерьез воспринять их слова?
– Безусловно.
– Это не имеет отношения к той истории?
