Глубокая зона - страница 3

– Миллиарды?

– Триллионы!

– Разве нет политиков, которые вам помогут?

– Безусловно, политики есть. И не только. Но нам нужны вы.

– Что же именно от меня требуется?

– Что именно? Прямо сейчас – ничего. Однако придет время… И очень скоро.

Не отрывая взгляда от стола, гость выдавил:

– Хотите, чтобы я стал шпионом?

Мистер Адельгейд слегка поморщился:

– Шпионы приносят смерть. Мы же будем не отнимать жизни, а сохранять их.

– И получать прибыль.

– Само собой. – Его тон подразумевал нелогичность любого иного хода событий. – Чего стоят миллионы человеческих жизней?

– Они бесценны.

Минуту мистер Адельгейд разглядывал посетителя в тишине.

– Вы слышали о Райнхольде Месснере, великом альпинисте?

– Тот, что в одиночку покорил Эверест?

– И заметьте, без кислорода. В Европе он кумир. Месснер сказал: «Из таких мест люди возвращаются другими».

– Я не совершаю восхождений.

– Не только горы меняют людей.

Мистер Адельгейд достал из кармана блейзера зеленый листок размером с игральную карту. Подвинул к середине стола. Бланк Национального банка Большого Каймана о взносе депозита ровно на пятьдесят тысяч долларов, причитающийся не лицу, а одиннадцатизначному буквенно-цифровому ряду.

– Благодарность за сегодняшний вечер. Потребуется только код. Я вам его предоставлю.

– За что?

– За то, что составили мне компанию.

– Пятьдесят тысяч долларов за несколько часов?

– Именно.

Голова закружилась, однако он не мог не задать следующий вопрос:

– Сколько же тогда… за наблюдение, о котором вы упомянули?

От названной цифры подпрыгнуло сердце. На мгновение комната поплыла перед глазами, в ушах зазвенело, будто кто-то ударил по струнам. Он положил руку на стол, на расстоянии нескольких дюймов от зеленого листка. В голове роились мысли.

Значит, вот что это за ощущения… Его рука как одержимая тянулась к зеленой бумажке.

– Я настоятельно советую вам как следует все обдумать. Назад пути не будет.

Голос мистера Адельгейда отозвался странным эхом. А может, так действуют виски и вино?

Гость откликнулся быстро и резко, словно всю жизнь только и ждал, чтобы кому-нибудь это выложить:

– В одном престижном университете мне присвоили докторскую степень. За плечами девятнадцать лет работы в государственном ведомстве. Восемьдесят семь тысяч четыреста семьдесят шесть долларов в год. Трижды вместо меня в должности повышали других. Не хочу умереть, не узнав ничего, кроме такой жизни.

Мистер Адельгейд смотрел на него в задумчивости.

– И тот досадный случай с вашей женой… Простите – с бывшей женой.

Значит, ему известно? Еще бы. Мистер Адельгейд знает все.

– Да. Досадный случай.

Прошло уже девять лет, но эта рана – как гангрена – не заживет никогда. Казалось, со временем она лишь углубляется и гниет все сильней. Одно только напоминание вызвало приступ ярости. И не просто ярости. Жаркое, давящее чувство стыда… За то, что именно ему пришлось так много потерять.

– Весьма прискорбно, – изрек мистер Адельгейд. – Она сбилась с пути истинного. А теперь…

– …теперь ее адвокаты забрали всё. Дом, сбережения, ценные вещи… Наших собак.

– Эрделей, да. И все это никак не закончится.

– Знаете, когда она меня бросила, пришлось переехать в кондоминиум. – Последнее слово гость выговорил с отвращением, будто оно значило нечто непристойное. – Сотни одинаковых отсеков. Как в Болгарии. По утрам еду на работу, прохожу двести девяносто шагов до лаборатории, вечером тем же путем возвращаюсь. Неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом… Невыносимо.