Глубокий поиск. Долг - страница 22

И вот, впервые в жизни, благодаря личной симпатии к Николаю Ивановичу, я сумела прочувствовать, как мучительно и вредно душе умершего общение с живыми, с которыми у неё не осталось уже ни связующих чувств, ни общих задач. Душа в таком навязанном общении растрачивает силы, которые нужны ей совсем для другого.

Женя предупреждающе сжала мою ладонь, но я уже успела разомкнуть пальцы и открыть глаза.

– Зачем ты отпустила?! – запальчиво воскликнула Женя. – Почему ты решила одна, без нас?

Женька – неисправимая коллективистка.

– Надо было ещё расспросить! Он даже не намекнул, что тебе грозит! – сокрушалась подружка.

– Жень, разве ты пошла бы против его воли? – У меня, как утром, сжало горло, но я проглотила комок. – Мы спросили: нужно ему наше общество?!

Совсем некстати вдруг заметила, как резко и жёстко звучит мой голос среди мягких и певучих голосов девчонок. Надо же! Уж больше двух недель говорю по-русски, а всё не перестроюсь.

Подружка сникла и неуверенно возразила:

– Но мы не выяснили, чем ему помочь…

– Он не попросил нашей помощи, – сухо бросила Лида. – Спасибо, Тась!

Женя примирительно обняла меня и сказала:

– Тасечка, у тебя такой смешной акцент!

В её шутливом тоне было столько грусти!

Нам очень хотелось пообщаться всласть, спрашивать и рассказывать наперебой. Но – не теперь! Завтра. Завтра вечером соберёмся снова, придут ещё и Катя, и Сима, и мы будем взахлёб разговаривать до утра, и смеяться, и плакать – то от радости, то от грусти. Не сейчас.

Девчонки молча разошлись в подавленном настроении: вот теперь-то мы по-настоящему осиротели, а все иллюзии – у кого какие были – развеялись прахом.

Ещё до того, как мне покинуть стены санатория и отправиться на представление новому начальству, девчонки подробно рассказали, как переменились вся структура бывшей Группы товарища Бродова и система подчинения. Лаборатория пока осталась и сохранила почти прежний состав, но теперь располагается в другом месте: занимает пол-этажа в большом, современном здании, там просторно и светло.

Уютного особняка на Гоголевском было жаль, но я привыкла к переменам места. В конце концов, событие частное, внутриведомственное. А ведь произошли перемены в масштабах всей страны!

Полной неожиданностью для меня стало, что теперь у Советского Союза новый гимн. Очень хороший, сильный, каждое слово в нём – по делу! Хотя, конечно же, я родилась с Интернационалом. С ним были связаны и мирная жизнь, когда он звал развиваться, строить, спешить в будущее, и тяжёлые дни войны, когда и решительный бой, и смертный стали внезапно из легендарного революционного прошлого суровым настоящим.

Не могла представить, что стану так болезненно переживать самую пустячную из перемен – в знаках различия.

В кабинет Кирилла Сергеевича, нового начальника, я так и вошла в сопровождении девчонок. У него находились Михаил Маркович, с которым мы тепло обнялись, и начальник технической службы – новый для меня человек. Кириллу Сергеевичу не было и тридцати. Он стремительно поднялся мне навстречу. Круглолицый, симпатичный, серьёзный…

Ох, и зацепили мой взгляд погоны с полосками и звёздочками! На Кирилле Сергеевиче и на начальнике техслужбы сверкали чистенькие, новенькие звёздочки в разном количестве, разных размеров, пока не вполне понятного мне достоинства. Сердце болезненно сжалось.