…Отрешаясь от нерадостных воспоминаний, барон признал, что таких подводных пловцов, как Умберто Сантароне, к поискам сокровищ в любом случае привлекать придется. Однако же понимал и то, что обсуждать с корвет-капитаном план поисковой операции пока что рано. В том числе и в целях собственной безопасности. И был поражен, когда вдруг услышал:
– Не сомневаюсь, что с трудом вырвавшемуся из ловушки американского правосудия Скорцени куда престижнее будет заниматься поисками хранящихся у берегов Корсики сокровищ «фельдмаршала пустыни», чем поисками стоянки у берегов Крыма линкора «Джулио Чезаре». Но все же само участие Отто, пусть даже символическое, в этой операции сразу же придало бы уверенности всем ее участникам.
– Все эти устаревшие ржавые линкоры, конечно же, дерь-мо, – проворчал барон. – Однако не забывайте, что Скорцени, как и ваш Черный Князь, – профессионал, для которого престиж диверсионного ремесла имеет свою, особую ценность.
– Пожалуй, вы правы, барон. Помню, с какой гордой яростью уходили на задания наши пилоты управляемых торпед. Понимали, что идут на верную смерть, но… как же воинственно они держались!..
8
Январь 1949 года. Албания.
Борт крейсера «Краснодон»
Поняв, что албанец пытается провоцировать его на разговор о каком-то именитом фашисте, Ставинский вновь болезненно, словно при печеночной колике, поморщился, нахмурил брови и лишь после заминки, в которую Гайдуку по чину не положено было вторгаться, проворчал:
– Боргезе, говорите? Тот самый, со своими «людьми-торпедами»? Что-то вроде «итальянского Отто Скорцени»?
– Мы достаточно хорошо осведомлены об этом морском диверсанте, – тотчас же попытался укрепить реноме адмирала-знатока подполковник.
– Ну, уж вам, господин подполковник, это по службе положено, – согласился с Гайдуком командующий Влёрской военно-морской базой. – Все же самый грозный диверсант Второй мировой войны.
Но даже это сомнительное признание его информированности не помешало флотскому чекисту тут же произнести:
– Бог с ним, со Скорцени, меня сейчас больше интересует Боргезе. Это правда, что в войну князь какое-то время служил в Крыму, в Севастополе?
– Что касается службы самого князя, – утверждать не стану. Но что там находилось подразделение итальянских боевых пловцов – факт. Об этом открыто писали римские газеты, командование бравировало своим «крымским вторжением». Дело в том, что боевые пловцы Боргезе прославились атаками на английские конвои и базы; их, не раскрывая до поры до времени имен, прославляли как национальных героев. В том числе и за подвиги на Черном море.
– Что-то не припоминаю ни одного их подвига, – отрубил адмирал, вопросительно взглянув при этом на подполковника.
– Возможно, кое-что за ними все же числилось, – пожал тот плечами. – Знать бы, что именно?
– Словом, не исключено, – продолжил свой рассказ командующий базой, – что Черный Князь, который в это время действительно занимался подготовкой морских диверсантов на своей базе в Италии, тоже побывал в Крыму. С инспекционной поездкой, естественно, для поддержания духа. Наверное, ваша разведка слишком мало знала, а пресса – слишком мало писала о морских диверсантах и вояжах Боргезе.
– Припоминаю, на Каспии ходил кое-какой слушок, – неуверенно как-то парировал контр-адмирал. – В том духе, что нужно усиливать антидиверсионную бдительность на флоте и в береговых подразделениях. Дескать, противник развернул подготовку диверсантов в Крыму и на Дунае, а значит, следует ожидать высадки десантов. Однако слухов было много, а дел и без итальянских пловцов хватало. Тем более что самих итальянцев как вояк никто всерьез не воспринимал. Особенно после битвы под Сталинградом.
