– А они нападают без предупреждения? – Артём невольно активировал полный спектр задних сканеров своего байка, наблюдая за мертвенно-пустынной дорогой через интерфейс. Десятки сенсоров одновременно прощупывали пространство в инфракрасном, ультрафиолетовом и электромагнитном диапазонах, выискивая малейшие признаки угрозы. – Или используют продвинутое кибероружие? Какими системами поражения они владеют? Нейровирусы? Квантовые деструкторы? Электромагнитные импульсные генераторы?
Георгий издал странный звук – нечто среднее между усмешкой и подавленным вздохом. В этом звуке не было ни капли веселья, только горечь человека, слишком много повидавшего в своей жизни:
– Они крайне редко прибегают к технологическому оружию. Их нейросети… – он запнулся, словно само это слово вызывало у него физический дискомфорт. – Тьфу ты! Не нейросети это, а синтетические синапсы! Искажённые, извращённые подобия человеческого разума. Им просто неудобно взаимодействовать с привычными нам интерфейсами. Их… структура мышления слишком далека от человеческой.
– Синтетические синапсы, – задумчиво повторил Артём, чувствуя, как по спине пробегает холодок от одного только упоминания этих жутких созданий. – Значит, вы их уже не рассматриваете как представителей Хомо?
– Кто? Мы? – в голосе Георгия прозвучали ноты плохо скрываемого раздражения.
– Да, вы. Местные обитатели этих земель.
Георгий сплюнул внутрь герметичного шлема, и встроенная система фильтрации тихо зажужжала, перерабатывая биологические отходы в безвредные соединения. Его следующие слова прозвучали с такой яростью, что система коммуникации слегка исказила голос:
– Разумеется, не считаем. Их здесь ни одна живая душа за что-то хорошее давно не признаёт. Они добровольно переступили ту последнюю черту, за которой заканчивается всё доброе. Они предали собственную природу.
Он говорил отрывисто, словно каждое слово причиняло ему физическую боль, заставляя старые шрамы пульсировать под защитным костюмом. Но Артём, совершенно позабыв о своём недавнем решении держаться отстранённо и профессионально, продолжал свои расспросы с жадным любопытством исследователя, обнаружившего неизвестный вид:
– Расскажите, вам доводилось вступать с ними в прямой контакт? Правда ли, что они способны к осмысленной коммуникации? Что их речевые паттерны всё ещё сохраняют человеческие черты?
– Старые особи – да, – медленно проговорил Георгий, словно погружаясь в болезненные воспоминания. – Те, что были созданы ещё при функционирующей лаборатории, когда эксперименты только начинались… Они сохранили многое от своей прежней… человечности что ли. А вот новые поколения – они почти утратили способность к привычной нам речи и полностью потеряли эмпатию, хотя её и так было с два грамма. Зато стали намного опаснее. Эволюционировали, приспособились. У них нейроцентры вдвое превышают размеры человеческих, – он внезапно остановил свой байк, и механично поправил цепочку на шее. В его голосе теперь звучала такая концентрированная горечь, что она, казалось, могла разъедать металл. – Послушайте, мы зря тратим время на эти разговоры. Всё бесполезно. Я уже десятки раз отвечал на подобные вопросы разным исследователям и журналистам. И что изменилось? Ничего.
– Что именно бесполезно? – Артём подвёл свой байк ближе, пытаясь уловить выражение лица собеседника за светофильтрами шлема.
