– Благодарю вас, лейтенант, – отозвался адмирал Сагали. Он тоже был пристегнут к амортизатору в рубке, что еще раз доказывало, как серьезно все относятся к этой стадии миссии. – Майор Окойе, вы можете продолжать.
– Выводите ее, – приказала по коммуникатору Элви.
В таких ситуациях всегда вспоминали, что это «она».
Элви сидела в новейшем лаконском амортизаторе в окружении экранов. Рабочие инструменты можно было убрать в одну секунду, и чуть больше требовалось, чтобы наполнить амортизатор пригодной для дыхания антиперегрузочной жидкостью. Элви принадлежала к немногим, кого считали нужным сохранить живыми. Ей казалось, что работать приходится в брюхе торпеды. И этого она тоже терпеть не могла.
На одном экране камера отслеживала движение катализатора – ее на утыканной датчиками спецкаталке вывозили из хранилища. Связь протомолекулы была двухсторонней. Происходящее с образцом не менее важно, чем происходящее в мертвой системе, которую они пытались активировать.
Каталка с катализатором двигалась на магнитном шасси к отделению в корабельной обшивке, прочь от антирадиационной защиты и остальной высокотехнологичной магии, которой группа Кортасара изолировала образец от других существующих за вратами.
Ничего не менялось.
– Пока никакой реакции, – сказал Травон.
– Да ну, неужели? – не скрывая сарказма, отозвался Фаиз.
Травон предпочел его не услышать.
Связь протомолекулы превышала скорость света, но запускалась она не мгновенно. Местоположение для нее ничего не значило, а вот скорость света – да. Элви подозревала, что вначале происходило некое укладывающееся в пределы световой рукопожатие, при котором два узла договаривались, какой протокол связи использовать. Наполовину догадка, наполовину метафора, но эта гипотеза помогала ей рассуждать.
Ее образец был родом из лабораторных боксов Кортасара. До недавнего времени его не существовало. То, с чем они пытались взаимодействовать, ожидало здесь с тех пор, как две амебы сошлись и задумали человечество. Однако оказавшись в физической близости – например, в одной солнечной системе, – они на лету завязывали какие-то отношения. Это было и жутко, и удивительно. И не похоже на квантовую запутанность, хотя она в этом и замешана.
Изучая протомолекулу и создавшую ее цивилизацию, Элви не раз порадовалась, что она не физик. Биологическое действие протомолекулы оставалось непонятным, но все же обещало когда-нибудь проясниться. Механика захвата живых организмов и перестройки их в своих целях выглядела невероятно сложной, но в чем-то похожей на поведение вирусов и паразитических грибков. Элви еще не знала всех правил, но считала, что могла бы их выяснить, если бы ей дали время и средства.
То, что вытворяла протомолекула с физикой, выглядело уже не изменением и совершенствованием стандартных моделей – она попросту переворачивала доску и разбрасывала по полу все фигуры. Элви подозревала, что постоянные легкомысленные шуточки Джен Лавли помогают ей не сойти с ума, глядя, как день ото дня разлетается вдребезги ее понимание реальности.
– Есть реакция, – сказал Травон.
– Да, – согласилась Джен. – На объекте что-то происходит.
– Какая в этот раз была задержка? – поинтересовалась Элви.
– Восемнадцать минут.
Они находились в девяти световых минутах от структуры, так что идея с рукопожатием на околосветовой скорости правдоподобно подтверждалась. Стоило бы записать эту гипотезу и сдать в отдел наноинформатики.
