Гнездо страха - страница 2

Позже, когда я очнусь в больнице, я услышу оправдания моей бабушки, адресованные моей маме:

–"Откуда я могла узнать, что у него пошла кровь из носа?"– Скажет она,–он спокойно сидел, смотрел выступление, как вдруг сорвался с места и понесся на всех парах, как-будто за ним гнался сам дьявол. Я бежала за ним так быстро как могла и добралась до него только на улице, где он остановился и упал на колени.

–Всегда говори нам, если что-то не так. Ни в коем случае не молчи!

Даже не поздоровавшись стала наказывать мне мать

–скажи, ты опять что-то увидел?

–да, но так страшно было впервые – отвечу я и расскажу ей ту же историю, какую рассказал Вам.

Второй серьезный случай произошел, когда мне было уже одиннадцать. В те годы я учился в средней школе, учился так себе, что собственно совсем не удивительно. Я был зажатым, нервным, испуганным мальчишкой. Зажатым, потому что чувствовал себя не таким как все, у меня была заниженная самооценка, и я робел всякий раз пытаясь заговорить с девушкой. Нервным, потому что у меня не получалось учиться и общаться со сверстниками. Я все время отмачивал какие-то глупости, потом карил себя за это, как и за то, что я стал причиной развода моих родителей. А если говорить прямо, то из-за моих страхов. В принципе страхи были причиной не только развода, они были неотъемлемой частью моей зажатости и неврозов. О чем мне общаться со своими сверстниками и сверстницами, если у меня нет никаких интересов в жизни, в которой я только и делал, что избегал любой возможности появления у меня каких-либо галлюцинаций. Как мне учиться, если, порой, задавая вопрос, учитель мог превратиться в огромного богомола, надвигавшегося на меня, с целью съесть или может порвать на куски. И кем я являюсь в глазах общества, когда на какой-нибудь вопрос или даже простое дружественное приветствие я начинаю трястись и проглатываю язык. Но, однако, я сказал именно почти ни с кем не общался, а это значит, что в друзьях все-таки кое-кто был, а именно Найджел Вайс. Он был на год старше меня и общался со мной по двум причинам. Первая-наши семьи дружили между собой и вторая-он мечтал стать программистом и создать крутую компьютерную игру. Я был для него чем-то вроде клада в том смысле, что я предоставлял ему бесконечные образы монстров и вообще всяких страхов, которые он впоследствии старательно зарисовывал. Он и моя мать были единственными людьми, которым я рассказывал о своих видениях.

Ну и ,собственно говоря, общение наших семей подразумевало совместные ужины, вылазки на природу, проведение праздников, прогулки и все подобное.

Одной весной Найджелу исполнилось тринадцать и я с матерью как обычно были приглашены на его День рождения. Пройдя пешком два квартала от нашего до их дома, мы к шести часам вечера пришли в дом, где проводился праздник. Все шло как обычно: застолье, море газировки и чипсов, торт со свечами… Взрослые, а их кроме моей матери и родителей Найджела было еще четверо, отсортировавшись от нас – детей, пели песни под гитару и распивали спиртное. В это время мы, семеро друзей Найджела, сидели за компьютером и игровой приставкой. Каждый по очереди пробовал поиграть на подаренной ему электронной барабанной установке, а сам именинник в это время снимал всех нас на камеру.

Что касается меня, то я пошел с кем-то на задний двор играть в настольный теннис и прихватил с собой полупустую двухлитровую бутылку пепси. Настольный теннис – одна из немногих безобидных игр, и я даже не заметил, как пронесся целый час. На небо тихо надвигались сумерки и, хотя мы хотели бы поиграть еще немного, мне пришлось остановить теннисный поединок из-за заложенного носа и появившегося привкуса крови во рту. «Ощущение, как тогда в цирке» – подумал я в тот момент, но, конечно же, о настоящей причине остановки игры не сказал ни слова. Вместо этого я соврал, что мне захотелось в туалет, и позвал соперника за собой в дом, прихватив пустую бутылку пепси. По дороге я наспех соображал, что мне делать, чтобы не напугать никого своим поведением во время галлюцинаций и лужей крови после нее.