Мальчик сидел на полу пещеры и пытался собраться с мыслями. С одной стороны, хотелось залезть обратно под штору-одеяло и сидеть так, дрожа от страха. С другой – надо было срочно бежать к Шаману и требовать обратного превращения.
Последнее желание становилось все более навязчивым, и Дилан заставил себя встать и даже направиться к выходу из пещеры. На удивление он довольно быстро освоился с копытами, и уже не шатался из стороны в сторону, не терял равновесия. Словно так и было всегда.
«Ну уж нет, – рассердился он сам на себя. – Не желаю я привыкать к новой внешности. Еще чего не хватало».
Очень осторожно он высунулся из пещеры. Забавно, но теперь его нос улавливал новые запахи: мокрой земли, водорослей, терпкий древесный запах далекого леса. От изобилия ароматов кружилась голова, так что Дилан прикрыл нос лапой. По-иному вели себя и уши, увеличившиеся в размерах, удлинившиеся, они слышали больше и дальше, но вот опыта в опознавании звуков и их направления было еще мало.
Мальчик, испуганно озираясь, вышел на песчаный пляж. Других гоблинов рядом не наблюдалось, так что он постарался как можно быстрее добраться до жилища Шамана. Правда, быстрее – не значит менее заметно. Копытца его несколько раз подводили, и Дилан падал, запинаясь о камни и мусор. До главной пещеры он добрался с разбитыми коленями и содранными локтями.
– А вот и второй наш новенький! – Шаман радостно замахал лапой при виде Дилана. – Как ощущения?
– Мерзкие, – мальчик направился прямо к хозяину пещеры. – А ну делай меня обратно человеком!
Мордочка Шамана вытянулась от удивления, глаза стали больше.
– Почему ты помнишь? – прошептал он, глядя мальчику в глаза.
– Что? – оторопел Дилан.
– Ты помнишь о своем человеческом прошлом, а этого не должно быть, – Шаман привстал, но глаз с собеседника не сводил.
– А остальные забывают? – Мальчик почувствовал, как холодок бежит по спине.
От прошлого насмешливого тона Шамана не осталось и следа, он говорил спокойно, уверенно и серьезно.
– Так. Сколько раз ты ел нашу пищу?
– Эм… Раза два и то чуть-чуть. А превращение зависело от еды?
Шаман хохотнул:
– Не завидую я тебе. Зря ты не ел. Сейчас бы не мучился от воспоминаний, не страдал, что внешность изменилась. Тут, видишь ли, действуют особенные правила. Не наше поколение их установило. Но еще предки крали непослушных, грубых, гадких детей, которые только и делают, что портят жизнь родне. Они приводили детей в свои пещеры, давали им свою еду с особыми травками и постепенно характер ребенка отражался на его внешности. И мальчишки, и девчонки – все они становились гоблинами. Это удобно, это хорошо. Всем. И родителям проще, и наш вид живет дольше. К тому же те, кто поумнее, быстро сообразили, что туповатых силачей можно легко продать за хорошие деньги. Слуги-то всем нужны.
Шаман покачал головой. Голос его был хриплым и усталым.
– Что мне с тобой делать? Ума не приложу… Иди на кухню, наешься нашей стряпни и забудешь о прошлом. Тебе же лучше.
– Нет. – Дилан сжал кулаки и пристально посмотрел на Шамана. – Я не собираюсь забывать свое прошлое. Оно моё. Это моя память. Ели другим плевать, то мне – нет.
– Дело твое, – глаза старого гоблина сузились, он явно злился. – Говорю же, тебе хуже. Домой тебе пути теперь нет.
– Почему это? – не понял Дилан.
– А кто тебе такому обрадуется, – расхохотался Шаман.
От его смеха в углу ожило что-то большое, темное. Оно сонно двигалось к огню, и наконец предстало в истинном своем размере. Это был гоблин-здоровяк на голову выше Дилана. В одной руке он держал уже знакомую кастрюльку, а пальцами второй выгребал из нее остатки варева. Одежда здоровяка казалась Дилану знакомой. И вдруг он понял: перед ним Эрик.
