– Ты мне не нужен! – кричала она, чтобы зачем-то унизить меня.
– Ты мне – тоже. Неблагодарная.
Еще год назад я бы пропустил слова Оксаны мимо ушей, но сейчас я почему-то подумал, что и впрямь стал не нужен. Дело свое сделал: помог поднять на ноги ее детей, а теперь могу катиться на все четыре стороны.
С Татьяной Николаевной я практически не встречался, потому что мы работали в разных частях города. Лишь когда приступили к уборке городского парка, стали все время находиться вместе. И мне это нравилось.
Ребята подметали дорожки, чистили скверы от прошлогодних листьев и мусора. А мы сидели на скамье и беседовали обо всем, что приходило в голову. Впрочем, разговоры наши не всегда велись на отвлеченные темы. В один из дней она спросила меня, как бы, между прочим:
– А вы не знаете, могут ли моего бывшего мужа лишить квартиры после нашего развода? Ведь он получил ее по месту службы, наверное, из-за того, что сказал, что у него жена и двое детей. Иначе вряд ли кто дал бы ему двухкомнатную квартиру.
Она ждала ответа, а я думал, как бы мне точнее передать словами свое видение ситуации. Для меня была очевидной мотивация ее поступка. Наконец, после довольно долгой паузы, сказал:
– Татьяна Николаевна, не тратьте понапрасну нервы. Вас сейчас мучает обида и несправедливость по отношению к вам. И вы поглощены заботой отмщения. Но, поверьте, все это мелочи. Вам нужно думать не о том, как наказать бывшего мужа, а как устроить свою жизнь. Пройдет время, а оно обязательно пройдет, и вам будет абсолютно наплевать, какая у него квартира или жена. Если вы устроите свою жизнь, вы только тогда будете счастливы…
Но вряд ли мои слова дошли до ее сердца. Боль быстро не утихает. Ведь бывший муж и сейчас небезразличен ей, иначе бы она просто вычеркнула его из своей жизни, и все дела.
– Что-то холодно… – сказала она, вставая со скамьи и переминаясь с ноги на ногу. – Давайте, пройдемся немного.
В парке гулял сквозняк, неизвестно откуда бравшийся. А он пробирал до косточек посильнее, чем мороз. Татьяна Николаевна одевалась по сезону и мерзла значительно больше моего.
Я же не снимал зимнюю куртку и зимние сапожки, несмотря на конец апреля. И не обращал внимания на то, что обо мне могут подумать. Мне тепло – и хорошо. Однако даже в этой одежде, а дни стояли просто холодные, мне самому приходилось поеживаться.
Мы немного прошлись. Я взглянул на Татьяну Николаевну и предложил ей свою куртку:
– Возьмите. Согреетесь немного.
Меня колотило, и что-то царапало когтями грудь, но я был полон решимости, отдать ей свою одежду.
– Нет, спасибо, – задержав на мне взгляд, а вид у меня, наверное, в тот момент был явно не разгоряченный, она категорично отказалась. – Вам, я вижу, тоже не жарко. – И тут же обратилась к одному из своих подопечных: – Иванов! Чего стоишь? Будешь так стоять и ничего не делать, уйдешь на час позже.
Ей досталась непослушная группа, и приходилось часто отвлекаться, чтобы призвать ребят к трудовой дисциплине. Подобная угроза возымела действие. Иванов нехотя, но все же взялся за грабли.
– Так могут его лишить квартиры или нет? – вернулась к своему вопросу Татьяна Николаевна.
– Ну, это смотря какая там ситуация с жильем… А вообще, я уже говорил – он и все, что с ним связано, не должно вас волновать…
Женщина промолчала, явно не удовлетворившись моим ответом. И я сказал:
– Вам, Татьяна Николаевна, хочется мести. Большой мести и, желательно, прямо сейчас… Я все прекрасно понимаю. Когда-то мне тоже хотелось мести. Теперь это в прошлом. И я могу трезво смотреть на вещи. А тогда мне казалось, что предстоящий размен квартиры напугает жену и тем самым остановит развод…
