Уходят. Вскоре появляются оба Званцевы.
Званцев. Ну, ты слышал, что они тут наплели? Сделали из меня жупела, чудовище.
Званцев-младший. Папа, может они и правы. Не мы, а они все эти годы были с Надей. Пусть она едет к ним, а?
Званцев. Я увидел её и будто всё снова вернулось.
Званцев-младший. Ты любил Надю, а не маму?
Званцев. Маму я тоже любил, но по-другому…
Званцев-мл. Как это?
Званцев. Потом объясню.
Званцев-мл. Пусть Надя едет в Израиль!
Появляется Слава.
Слава. Правильно! Единственная мудрая мысль, высказанная сегодня в этом доме! Мама поедет с нами!
Званцев. Ссориться пришёл?
Слава. Мириться. Простите. Я в горячке наговорил много лишнего.
Званцев. Ты наговорил много правды – о нас, о Наде, обо мне. Но я не уже не обижаюсь.
Слава. Вы когда уезжаете?
Званцев. Послезавтра. И надеюсь, что не один.
Слава. Понимаю. Я рад за Вас!
Появляется Званцева.
Званцева. А за меня?
Званцев. Надя, ты не спишь?
Званцева. Поспишь тут с вами, драчунами. Чтобы расставить точки над i, я решила сообщить о своём решении сейчас же.
Все. И?
Званцева. Завтра мы все впятером пойдём гулять по городу, сходим в парк, побродим по набережной у Сожа, а потом…
Слава. Мама, не томите!
Званцев. Сто лет не гулял по нашему парку. Он мне часто снится. Будто мы идём с тобой вдоль дворца. Поднимаемся по пандусу, а там нас ждёт запряженная четвёркой лошадей карета. И я увожу тебя на ней.
Званцева. Сон в руку. Я решила принять твоё предложение, Алёша.
Званцев-мл. Урррра!
Званцев обнимает Званцеву. Зять с сыном немного огорчены.
Званцева. Я буду жить с вами на три дома…
Все. Как это?
Званцева. Полгода в Америке, полгода в Израиле, полгода здесь.
Димон. Бабушка, но в году только двенадцать месяцев, не восемнадцать.
Званцева. Мы удлиним год! Смотрите, уже светает. А вы так и не отдохнули с дороги.
Званцев-мл. В самолёте отоспимся!
Званцева. Сейчас я приготовлю завтрак, мы поедим и пойдём в парк. Я сама в нём не была сто лет.
Мужчины обнимают её со всех сторон в плотное кольцо.
***
Та же квартира. Ранее утро. Никого. Появляется Званцева с чашкой.
Званцева. День прошёл как не было. Не наговорились…
Званцев. У Левитанского: не поговорили.
Званцев. Разница с четыре буквы, а какой разный смысл.
Званцев. Ты всегда искала смыслы даже в том, где всё предельно ясно и искать ничего не надо.
Званцева. Это плохо?
Званцев. Иногда – да. У этой палки даже не два конца: с одной стороны – польза, с других сторон – самоедство и мизантропия.
Званцева. Ты всегда был брюзгой. И нисколечки не изменился.
Званцев. Ты так хорошо меня узнала за сутки?
Званцев. Узнала. А может сама стала брюзгой.
Обнимаются.
Званцев. Чемодан собрала уже?
Званцева. Да не чемоданное у меня настроение.
Званцев. Передумала ехать?
Званцева. Сомневаюсь и боюсь… Боюсь покидать дом и город, которые так люблю.
Званцев. Да, город наш прекрасен. Жаль, что каштанов в нём стало меньше. Но осталась та же каштановая аллея у университета, по которой я утром шёл на работу.
Званцева. Одна певица назвала наш город маленьким Парижем. Я с ней согласна. Мне дважды посчастливилось побывать в Париже, но всегда тянуло домой, в любимый город. У нас нет Эйфелевой башни, но зато есть старинный парк и дворец у реки. А ещё наш театр. Уже не помню в каком году мы с тобой ходили на «Мнимого больного», а к ночи у тебя подскочила температура и я не отходила от твоей постели…
Званцев. Я и сейчас болен…
Званцева (потрогала лоб). Температуры нет.
