Не сейчас. Но Олег Измайлов сядет. На всю жизнь. Да, я в курсе кто такой. Тарас знал наверняка, что Измайлов его может убить, поэтому спешил Дану отдать замуж и обеспечил её будущее.
Умом видимо этот Измайлов не отличался, потому что считал Дану недееспособной, и свидетелем, по его мнению, она быть не могла. Следователю она ничего внятного не сказала, поэтому убийцы успокоились. А зря. Был ещё один свидетель. Это раз. И Дана дееспособная, с неё снимут все диагнозы. Это два!
Пока я ничего своему Мышонку не сказал. Она начнёт переживать, а у нас первый секс на горизонте. Девочку нужно оберегать не только от невзгод, встреч и ненужного общения, но и от плохих впечатлений, переживаний и желательно боли.
Я целовал её жадно стараясь думать о главном – как сделать ей приятное.
Не получалось. Она только что брала в рот мой член, и я чувствовал какова на вкус сперма. Спорное ощущение. Член опал.
Решил отдохнуть. Но он у меня бойкий, на всю ночь можно зарядить. Конечно, в первый раз девочке много нельзя. Но однажды мы дойдём и до этого.
У меня в сексе попробовано почти всё. И это всё было в одну ночь. Когда взрослая баба меня пригласила исполнить пару хитов на своём девичнике. Что мне подсыпали в стакан, я до сих пор не знаю. В первые дни после оргии ничего не вспомнил, зато потом, флэшбеки меня замучили. Воспоминания о том адском блядстве накатывали неожиданно и в неподходящие моменты. Я мог стоять в церкви увидеть взрослую женщину и почувствовать приступ тошноты. Мог на уроке в школе от пристального взгляды учительницы впасть в ярость и с трудом себя сдержать. От улыбки продавщицы в магазине сжать зубы от ненависти.
Собственно, боязнь женщин одна из причин гомосексуализма. Я бы не хотел до такого докатиться. Поэтому старался бороться. Даже пытался гулять с девушками. А они точно такие же, как те развратные бабы, только моложе.
Я и вообще хотел уйти из этого мира в монастырь. На полном серьёзе! И уже собирался, как неожиданно появилась Дана.
Она – полный вдох моей груди, моё воскрешение, надежда и счастье. Даже то, что она влюбилась в меня, нисколько не отталкивало, как обычно, бывало с назойливыми девчонками. Я был рад, что она хотела довериться именно мне. Хотя поклонники стояли у её порога, она потянулась в мою сторону. А я навстречу. Потому что такое чудо нужно хватать пока юная, прятать у себя за пазухой, никому не показывать и хранить, любить и оберегать.
Она лечит меня своей невинностью и чистотой. С ней пропадают мои комплексы.
Вот я стоял перед ней совершенно голый, а она одета. И всплыла в памяти именно такая картина и жалостливый голос шестнадцатилетнего пацана: «Можно я пойду?»
Меня тогда не отпустили…
Да, собственно и вкус я этот знал. Забыл просто. В ту проклятую ночь, что только не пробовал, всё перемешалось.
— Я, наверное, больше не хочу, — прошептала Дана, оторвавшись от поцелуя.
Посмотрела в сторону и задумалась. Об этом меня предупредил Тарас: «Всё время разговаривай с ней. Не ругай её за образное мышление».
Я хотел наладить контакт, чтобы и мне полегчало, и она ко мне привыкла и могла наслаждаться супружеской жизнью. Другой бы на моём месте не понял, что происходило. Отпустил бы, или заставил силой. Но я набрался терпения. Просто медленно уластив этого Мышонка, сделаю её открытой для себя.
— Ты точно хочешь ещё, — прошептал ей в ушко. Пока в правое. Левое у неё в шрамах. Но нужно пробиться и через этот комплекс. — Моя очередь рисовать.
