Годы испытаний. Честь. Прорыв - страница 58

Шум негодующих голосов пронесся по залу:

– Нет!

– Не можем мы туда-сюда ездить!

– Да что это за издевательство? Детей бы пожалели!

И тут начались выступления. Из зала вышла пожилая, седая женщина и уверенно прошла на трибуну.

– Может быть, вам еще неизвестно, товарищ представитель округа, где мы жили. Пойдите поглядите, раз в гости приехали.

Внимание всех было приковано к этой женщине.

– Мы тут в сыром бараке жили, – говорила она. – Но так больше жить не можем!

Из зала донесся возбужденный голос:

– Они бы еще для нас, как для солдат, койки поставили в три яруса.

Представитель округа поднялся и бросил в темный зал:

– Трудно, знаем, что трудно… Вы правы, товарищи женщины, но общежитие прививает людям чувство коллективизма, сплоченности, взаимной выручки. А она вам нужна не меньше, чем вашим мужьям.

Седая женщина, стоявшая на трибуне, прервала его:

– Попробуйте сами так пожить, товарищ полковой комиссар, хоть один денек… На двадцать семей в бараке три крана в общем умывальнике и один туалет.

Дружный смех потряс зал. И даже в президиуме не удержались от улыбки.

– Да, но как вы, сознательные женщины, могли решиться на такое преступление? Вы же подводите своих мужей!

Женщина медленно сошла с трибуны и кивнула головой в зал:

– А вы их спросите, товарищ полковой комиссар. Они вам ответят.

Сказав так, она ушла и словно растаяла в полутемном зале.

– Разрешите мне слово, – поднялся высокий пожилой старший политрук.

– Пожалуйста, – сказал председатель собрания.

– Кто это? – спросил представитель у Коврыгина.

– Парторг полка Ларионов.

– То, что мы здесь встретились, товарищи, по волнующему нас вопросу, это хорошо. Хорошо, что некоторые женщины рассказали, как обстоит дело у нас с жильем, но, мне кажется, к решению этого дела мы подошли не с того конца…

В президиуме недоуменно переглянулись, зашептались, в зале началось оживление. А он продолжал:

– Восточная мудрость гласит: «Сколько бы ты раз ни повторял слово «рахат-лукум», от этого во рту слаще не станет». Больше двух домов, что имеется, пока не будет…

Из зала донеслись голоса:

– Хорошо тебе агитировать, на троих выделили две комнаты…

– Да он от них отказался!

– Чего человека зря корить?

Председатель долго призывал к порядку.

– Предлагаю создать комиссию из представителей округа, жен командиров и политработников, – продолжал Ларионов. – Поручить от имени нашего собрания проверить на местах правильность заселения квартир.

– Правильно! Правильно!.. – донеслись голоса женщин.

– Ларионова председателем! Ларионова!..

– Но главное, что необходимо решить, на мой взгляд, – это вопрос о детских яслях и детском саде. Иначе мы наших боевых подруг превратим в кухарок.

– Товарищи! – встал Русачев. – Мы отклонились от главного вопроса.

Но голос его потонул в шуме:

– Пусть говорит! Чего вы мешаете? Дайте сказать человеку!

– Я предлагаю весь нижний этаж одного из домов, куда намечают переселить продовольственный и промтоварный магазины с пошивочной мастерской, отдать под ясли и детсад.

В зале одобрительно захлопали в ладоши.

– И поддерживаю женщин: надо строить обязательно школу. Она не только для наших детей, но и для жен, бойцов и сержантов необходима.

Под шумные голоса и аплодисменты Ларионов сошел с трибуны.

Председатель долго успокаивал взбудораженную аудиторию, но люди не успокаивались. Парторг высказал их сокровенные думы и чаяния.

– Товарищи! – сказал Русачев. – Предложения, о которых говорил Ларионов, я поддерживаю. Да и командующий, надеюсь, нас поддержит в этом, но ведь нам надо решить сейчас вопрос о самовольном заселении. Ведь людей к нам для этого прислали. Вам же докладчик разъяснил, что такое самовольство граничит с преступлением…