Случайно брошенная фраза пятилетней девочки оказалась пророческой. Валерия сама приняла решение поступать в юридический, и в семье её горячо поддержали, всецело одобрив выбор профессии. Для подготовки к вступительному экзамену по истории родители наняли репетитора – по пять рублей за академический час. В назначенный день Лера приехала на занятия в просторную «трёшку» в Южном Измайлове. Её встретила тургеневская барышня с прямыми волосами, негромким голосом, кутавшаяся в длинную шаль: по Лериным детским понятиям, именно так должна была выглядеть аспирантка исторического факультета МГУ – будущая жена дипломата или кого там ещё. Барышня просила называть её Ирина Витальевна; сама же обращалась к ученицам на «вы»… Пахнуло желанным студенчеством…
С первой минуты встречи лицо Ирины Витальевны показалось Лере смутно знакомым… Промаявшись до конца занятия и перебрав все возможные варианты, Лера спросила напрямик:
– Ирина Витальевна, а вы не ездили в пионерлагерь вожатой?
– Я?! Вожатой? – вспыхнула Ирина Витальевна, словно это предположение оскорбило её. – Ну, если только в пионерлагерь от МГУ…
В пионерлагерь от МГУ не ездила уже Лера, поэтому она решила, что просто попутала что-то…
А когда в следующий раз Ирина Витальевна провожала до двери Леру и ещё четырёх учениц, она вдруг обернулась и произнесла: «Знаете, Валерия, я вас вспомнила!»
…Лере было лет десять или двенадцать, когда она впервые поехала в пионерлагерь. Родители привезли дочь на машине; к тому времени смена уже заехала, пообедала и отправилась на тихий час. В Лерином отряде было двое вожатых: Лена и Ира. Боевая Лена была постарше Иры и заправляла всеми делами отряда. Дети слушались, но больше уважали, чем боялись. Ира же напротив, была тихой и романтичной. Лере запомнилось, как по вечерам вместо традиционной сказки либо страшной истории она пела девчонкам под гитару дивные песни. Девчонки боялись шелохнуться – такая была тишина…
В первый раз оказавшись без родителей столь надолго, Лера чуть ли не через день строчила им письма. Бесхитростный ребёнок, она писала обо всём на свете, делилась впечатлениями и мыслями, пересказывала анекдоты и даже частушки. Видимо, и родители скучали по дочке, потому что в день окончания смены с самого утра приехали в лагерь и забрали ее.
И тут…
– Валерия, вы не могли этого знать, но в том лагере была цензура детских писем. Да-да! Всё зачитывалось на собрании вожатых в присутствии начальника лагеря. Я помню, что читала на одном из таких собраний ваше, Валерия, письмо. Именно после этого случая мы, новенькие вожатые, заявили свой протест и отказались передавать письма детей из наших отрядов. Мы твёрдо заявили, что о цензуре надо предупреждать, а не просто тайком читать послания ничего не подозревающих детей. В том письме вы писали родителям о порядке, существующем в лагере, когда по приезду часть гостинцев дети сдавали в «общий котёл», а вожатые потом раздавали их в отряде во время прогулок в лес, походов и прочих общих мероприятий. А вы заехали позже, поэтому гостинцы не сдавали, и по-хитрому ели и свои, и чужие. Вы написали об этом только родителям, а узнал весь лагерь, – Ирина Витальевна смеялась, рассчитывая позабавить и Леру.
…Всё тайное становится явным. И это явное настигло Валерию спустя годы. А она-то рассчитывала оказаться «самой умной». Какой стыд! К счастью, все отнеслись к этому эпизоду с юмором, и радость от встречи с Ирой-вожатой заслонила неловкость от её рассказа. И Лере было приятно, что она первая узнала Иру: ещё бы, её почти не изменили эти пять лет.
