Голодная луна - страница 11

Первые фонари появились у церкви. Свет растягивал тени ив, роняя их на бугристое кладбище, полное надгробий, а на церковной стене отпечаталась тень дуба. Крейг увидел, что маленькое крыльцо, увенчанное остроконечным козырьком, освещено.

– Я возьму бюллетень, – сказал Бенедикт. – А вы можете зайти внутрь, если хотите.

Небольшие размытые горгульи высовывали головы из толстых стен под высокой покатой крышей. Свет струился на сверкающую траву через высокие узкие арочные окна, каждое из которых украшал витраж с тремя фигурами, расположенными так тесно, что они почти сливались в одну – действительно, в детстве Крейг думал, что это трехголовое чудовище. Это воспоминание заставило его неожиданно почувствовать себя ребенком, и он последовал за Верой в церковь.

Под остроконечными сводчатыми арками неф казался спокойным и приветливым. Неверующим тоже рады, думал он, пока Вера листала книгу посетителей.

– Жаль, что сюда ходит не так много людей. Это красивая церковь. Хотя в этом году прихожан стало больше, – сказала она и охнула. – О боже.

Хейзел взглянула через плечо матери и вскрикнула от отвращения. Кто-то нацарапал «Валите отсюда» поперек страницы, полной подписей, датированных тем же месяцем. Прежде чем Крейг успел что-либо сказать, Хейзел воскликнула:

– Вот что происходит, когда люди перестают верить. Они ничего не уважают, даже Бога.

– Полагаю, Бог простит их, миссис Эддингс, – сказал священник, появившийся из-за высокой дубовой кафедры. Это был приземистый мужчина с пивным брюшком, жизнерадостным красным лицом и растрепанными волосами. – Меня больше волнует, что вас это оскорбляет. Думаю, это и есть грех.

Хейзел открыла рот от удивления и уставилась на него.

– То есть, по-вашему, оскорбление Господа грехом не является?

– Не уверен, что автор этой идиотской надписи думал о Боге. Скорее, он хотел шокировать тех, кто ее прочитает. В конце концов, эта церковь стоит здесь уже без малого восемьсот лет, а ее фундамент и того дольше. Вы же чувствуете это, правда? А для Бога эти несколько столетий длились меньше секунды. Только подумайте, насколько незначительна подобная детская выходка.

– Вы уверены, что у вас есть право говорить за Бога?

– Видите ли, это входит в мои обязанности. И я действительно верю в то, что Бог прощает прегрешения. Да и вы сами можете здесь это почувствовать. – Он повернулся к Крейгу и Вере. – Вы родители миссис Эддингс, не так ли? Правда ли, что вы хотите присоединиться к моему приходу?

– Простите, – вмешалась Хейзел. – Отец О’Коннелл, познакомьтесь, Крейг и Вера Уайлд.

Крейг пожал руку священника. Она была теплой и сильной.

– Мы можем переехать в Мунвелл, когда выйдем на пенсию… Или откроем здесь юридическую практику. Но должен признаться… – сказал он, шокированный собственным смущением, – мы не часто ходим в церковь.

– Если часто ходите в паб, меня там тоже можно встретить. Вы же родились в Мунвелле, правда? Вы когда-нибудь украшали пещеру? Здесь по-прежнему делают панно из цветов. Я считаю, что подобная традиция укрепляет церковь.

– Я была бы счастлива, если бы ты познакомился с отцом О’Коннелом поближе, – Хейзел понизила голос, словно не хотела бы, чтобы Крейг ее услышал. – Ведь ты не молодеешь.

На улице Крейг сказал:

– Мне нравится ваш священник. Во всяком случае, он не занимается насаждением религии.

– Может, зря, – посетовал Бенедикт. – Нет ничего плохого в том, чтобы проявлять агрессию во имя Господа. Он потерял много своих прихожан, когда высказался против ракетных баз. Словно не понимает, что страх перед оружием возвращает людей к Богу. Теперь, когда одна военная база совсем рядом с Мунвеллом, местным нужен сильный лидер, а не священник, вставляющий в церковные проповеди подобную ерунду. Я считаю, что он мог бы вернуть весь наш город в лоно церкви, если бы не был таким мягкотелым. Поэтому у нас выросла преступность. Люди не отстаивают правильные вещи. Впрочем, не удивительно, когда даже священник боится это делать.