– О, Кэти, ничего страшного, – сказала мать рядом с Ником, нервно махнув рукой.
Но Манн все видел.
– Ничего не стыдитесь, – крикнул он. – Чем скорее исповедуетесь, тем скорее будете прощены.
Кэти повернулась лицом к нему и толпе.
– Я предала женщину, которая мне доверяла. Она дала мне работу, чтобы я могла сводить концы с концами, а я ее обокрала, – крикнула она и разрыдалась.
– Это сущие пустяки, Кэти, по сравнению с моими прегрешениями, – возразила хозяйка магазина и отшатнулась от мужа, который пытался ее успокоить. – Я впала в грех похоти, – сказала она Манну, ее голос становился все громче. – Я занимаюсь такими вещами, которые не следует делать даже в браке. Мы с мужем смотрим порнографию в поисках новых идей, словно того, что создал Господь, недостаточно.
– Ты никогда не рассказывала о своих чувствах, – пробормотал ее муж, краснея. – Я и не догадывался, что заставляю тебя делать то, что ты не хочешь. Это мне следует исповедаться.
– Ваш брак будет гармоничным, если вы впустите в него Господа, – провозгласил Манн. Облака начали рассеиваться, и жажда исповедоваться разлилась по толпе вместе с солнечным светом. Жители города вдруг захотели признаться в гордыне, мстительности, утрате веры, зависти, пьянстве, эгоизме…
– Вы чувствуете любовь Господа? – воскликнул Манн. – Чувствуете, как он улыбается?
Ник видел, как умело проповедник воспользовался сменой погоды, но люди вокруг радостно закивали и заулыбались.
– Давайте же возблагодарим Господа, – наконец сказал Манн. – Мы благодарим Тебя, Господи, за то, что Ты подарил нам слово Свое и научил нас, как жить, объяснил нам все…
Вступил хор, которому нестройно вторили горожане. Когда молитва закончилась, Манн взглянул на солнце:
– Скоро будет самый долгий день в году, – сказал он, – и я верю, что к тому моменту ваш город станет истинной христианской общиной. Но Господь попросит вас кое о чем. Истинная христианская община не может придерживаться языческих традиций.
Полная женщина рядом с Ником пристально посмотрела на Манна.
– Знаю, вам это кажется безобидным старинным праздником, – сказал евангелист, – но христианство допустило ошибку, когда решило поглотить язычество вместо того, чтобы искоренить его раз и навсегда. Я хочу попросить вас об одной услуге от имени Господа. Не могли бы вы в этом году не украшать пещеру? Не надо отвечать сейчас, но разве панно, которое вы мастерите из цветов, оправдывает оскорбление Господа?
– Я отвечу, если больше никто не хочет. – Полная женщина положила руку на плечо Ника для опоры и встала. – Меня зовут Фиби Уэйнрайт и я организую украшение пещеры. Думаю, вы представляете мир черно-белым. Эта традиция – часть нас, и я уверена, что не одна так думаю. Например, некоторые дети, которым я помогла появиться на свет, теперь украшают пещеру вместе со мной.
Где-то в толпе Ник услышал шепот: «Она даже в церковь не ходит по воскресеньям». Остальные жители города казались смущенными и молча осуждали женщину за прямоту.
– Я не прошу, чтобы вы приняли решение прямо сейчас, – сказал им Манн. – В следующий раз, когда мы встретимся здесь, вы сообщите Господу свой ответ. Просто помните, язычество всегда было врагом Христа. Но город, где Господь вхож в каждый дом, выстоит против сил зла. И я прошу вас еще об одном: в следующий раз, когда мы встретимся здесь, я хочу, чтобы каждый из тех, кто поднялся сегодня для Господа, привел с собой того, кто еще не пустил Бога в свою жизнь.
