Потом он сходил в забегаловку на Хай-Стрит и купил фиш-энд-чипс навынос. Поужинав, он пошел по темнеющему городу в «Однорукого солдата». В пабе было многолюдно. Среди людей, собравшихся в помещении под низкими дубовыми балками, оказалось не так много знакомых лиц. Паб пользовался популярностью во время живых выступлений, как сегодня, или когда Эрик, владелец заведения, устраивал показ какого-нибудь фильма на экране проектора. В углу Юстас заметил продюсеров с шеффилдской радиостанции. Энтони, тот самый, который пожалел потраченную на него пленку, откинул с лица седые волосы. У Юстаса не было времени пообщаться с ними, даже если бы он хотел это сделать. Он всегда приходил почти к самому началу своего выступления, чтобы не растратить чувство уверенности. Эрик купил ему пинту эля и объявил:
– Занимайте места, дамы и господа, сейчас выступит наш местный комик, Юстас Гифт.
Фиби в зале не оказалось.
Юстас отпил немного пива, чтобы не пролить, и протиснулся между столиков к сцене. Он докажет Энтони с шеффилдской радиостанции, что умеет смешить людей. Он сам это понял однажды вечером, когда делился с Эриком своими злоключениями и не заметил, как остальные посетители начали прислушиваться к их разговору. В конце концов все принялись подбадривать его и угощать выпивкой. Придется начинать без Фиби. Шоу должно продолжаться.
– Вот он я, собственной персоной, – сказал он, усаживаясь на высокий табурет в центре сцены. – Юстас по имени и по натуре своей.
Миниатюрная женщина за столиком у окна громко рассмеялась.
– Имя Юстас, дорогуша, означает «хороший урожай», – пояснил он.
В зале послышалось еще несколько сдержанных и скорее вежливых смешков.
Он озирался по сторонам в поисках собеседника, так как был убежден в том, что стоит рассмешить одного зрителя, как он заразит смехом остальных. Тут дверь открылась и в зал вошла Фиби.
Она запыхалась. Возможно, она бежала, чтобы успеть к началу его выступления. Женщина виновато улыбнулась ему, и Юстас почувствовал себя на несколько сантиметров выше.
– Я помогаю письмам найти адресатов в Мунвелле, а Фиби Уэйнрайт помогает младенцам появиться на свет. Хорошо, что не наоборот. Страшно подумать, что было бы, если бы малыш ошибся адресом.
Еще несколько вежливых смешков. А продюсеры отреагировали на шутку, лишь слегка пошевелив губами. Пора предложить им кое-что поострее.
– У нас в Мунвелле много чего поменялось с тех пор, как его облюбовали миссионеры. Кто знает, может, нам придется переименовать почтовые ящики в ящики для посланий. Только не говорите мне, что вы думали, что послание – это когда владелец выгоняет вас из паба после закрытия.
Отец О’Коннелл, сидевший рядом с Дианой Крамер, рассмеялся, как и продюсеры.
– Я слышал, что Годвин Манн отдыхает в своем номере с тех самых пор, как явил себя местному народу, – продолжил Юстас с самым невинным видом. – Только никому не говорите, хорошо? Наверное, у него часто болит голова из-за того, что он постоянно слышит голос Бога. Хорошо, что такого со мной не происходит. Уверен, что я бы вклинился в чужой разговор и услышал что-то вроде: «Пристегни ремни безопасности» или «Какого цвета у тебя белье?»
Он протянул руку к бокалу, но так и не взял его. Вместо смеха публика отреагировала холодным молчанием. Он услышал лишь несколько запоздалых смешков. Юстас отпил немного эля и заметил, что мясник у бара смотрит на него с таким видом, будто хочет, чтобы он сменил тему. Не может быть. Мясник с самого начала скептически относился к святошам.
