С Ольгой, которая на самом деле была совсем не Ольга, креативный директор познакомился в баре «Noor». Точнее, познакомилась с ним она – когда Влад продрался сквозь висящие на входе плотные зеленые шторы, девушка уже была на пятом коктейле «Стравинский», в третий раз рассказывала бармену историю своего мудака-бойфренда и была готова к приключениям. Полноватая блондинка в деловом костюме и с чуть потекшим макияжем была совсем не похожа на жилистых пацановатых диджитал-чикуль – и именно этим Владлену сразу понравилась.
– О! – пьяно обрадовалась незнакомому Владу не-Ольга. – Дай угадаю: Ашот? А, нет, Мага!..
Пока новая знакомая смеялась собственной шутке, Владлен приземлился на соседний с ней барный стул.
Бармен гнусновато ему подмигнул и сказал:
– Как обычно?
В «Noor» Влад в последний раз был года полтора назад, и наглухо не помнил, что он тогда заказывал, – не помнил этого, разумеется, и бармен, воспользовавшийся случаем начислить Ашоту-Маге двенадцатилетнего вискаря.
Всё пошло как по накатанной. Влад широким жестом попросил носить «Стравинские», пока он не скажет прекратить. Конверт с нежданным бонусом худел. Ольга громким шепотом призналась, что вообще-то по паспорту она Олеся, но в этой ебаной Москве с таким именем можно только в проститутки, а она аж целый финансовый аналитик. Влад технично подхватил тему одиночества приезжих в негостеприимной, жестокой и дорогой столице; особенно таких приезжих, которых давно забытая бабка-гречанка обрекла на существование в касте неприкасаемых. Незаметным, но вполне ожидаемым образом вечеринка переместилась сначала на заднее сиденье такси, а потом к Владу домой; ехать от «Noor» на Мосфильмовскую, к счастью, было недалеко. К счастью, потому что Ольга-Олеся начала навзрыд смеяться, называть Влада Олегом (так, по всей вероятности, звали негодяя-бойфренда) и пытаться выяснить, нельзя ли сначала завезти ее на «Юго-Западную».
Владлен был не очень сильно пьян (виски в «Noor» был дорогим), поэтому обратил внимание на слишком многие ненужные подробности во время секса. Оле-Олесе надо было сменить дезодорант и марку зубной пасты, а также не пренебрегать эпиляцией, – креативному директору было вязко, колко, не очень приятно и хотелось поскорее закончить эту часть вечера.
Поскорее никак не получалось – в квартире с новой силой пасло гнилью, что тоже не добавляло креативному директору прыти.
…Влад проснулся от стыда за то, что не помнил, в какой момент уснул.
Было темно, пахло по́том, перегаром и табаком («Она хоть в комнате не курила?!»). Он повозил рукой по той части кровати, где должна была, по идее, находиться гостья, и ощутил мятую пустоту простыни. Прислушался, поморщившись от стучавшей в висках похмельной крови, – может, на кухне? Нет, было тихо. Может, пошла в туалет и там вырубилась?! Этого еще не хватало!
Владлен вскочил, поискал на полу трусы, не нашел и, как был, прошлепал по коридору – успев подумать, что одежды гостьи в комнате уже не было.
– Оле… Ольга! Ты там?
Не дожидаясь ответа, дернул ручку санузла.
Пусто.
Почему-то стало жутковато. Он включил в коридоре свет и посмотрел на запретную дверь хозяйской комнаты.
С ней всё было по-прежнему – стояла закрытой и не подавала никаких признаков неположенной активности.
Тут Влад вспомнил, как Олеся всё порывалась уехать к злодейскому Олегу на «Юго-Западную», обругал себя за излишнюю впечатлительность и с облегчением вздохнул. Уехала – и слава богу! Так даже лучше. Долгие проводы – лишние слёзы, и всё такое. Надо будет, кстати, через неделю-другую сходить сдать анализы – финансовый аналитик не производила, как он начал ретроспективно понимать, впечатления чрезмерно разборчивого в связях человека.
