Глава 1. Первый день весны
Никто не лжёт, никто не замахнёт рукою,
Никто желаниям страстей не подчинён,
Война и брань угасли тишиною,
Сердца стучат, как барабаны, в унисон.
Весна пробудилась в столице Халехайда и сердцах его жителей. От земли поднималась еле уловимая вуаль пара. Сегодня поутру оттаявшие улицы вновь покрылись пушистым ковром снега, но днём выглянуло солнце и низвергло на мир столько тепла, что горожане, вновь, было, с ворчанием натянувшие шарфы, принялись на ходу разоблачаться, как и город, от последних покровов зимы.
Поблескивали тёплой влагой и твердокаменные ступени теснящихся городских зданий, которые тоже будто бы грелись на солнце, словно припавшие плечом к плечу могучие хищники.
Казалось, весна пробуждала не только травы, спящие под землей, да листья, притаившиеся в налитых почках. Сам город также отряхивался от хмурой пелены зимы и расцветал блестящими ветвями эстакад и переходов над улицами. Точно лианы спускались к ногам горожан омытые росой металлические конструкции и взмывали ввысь, точно стволы деревьев, свежевыкрашенные заводские трубы. В рощах соловьи подбирали новый репертуар – их весенние трели будоражили весь животный мир, начинавший очередной этап любви и процветания после этапа поста и выживания. Равно как и городские улицы были неумолчны – как-то по-весеннему шумел монорельсовый поезд, звонко дребезжал заводской колокольчик, а грохот станков звучал словно бы мягче и ритмичнее.
В конце концов и вездесущее радио заиграло как-то бодрее и праздничнее. А люди смотрели всё больше вверх, не опуская сверкающих глаз под ноги к скользкой земле. Подчиняясь необоримому духу весны, народ был воодушевлён и с энтузиазмом погружался в рутину, казавшуюся уже не столь однообразной, но даже загадочной на фоне всеобщих природных перемен.
Возможно, людей так будоражил предстоящий праздник Новосезонья – одно из крупнейших событий года, когда возле здания Консенсуса на площади по обычаю разворачивалось большое торжество, ради которого собирались граждане со всех концов округа.
Посмотреть там всегда было на что, было что и прикупить на ярмарке. Правда, торжественные речи да посыпанные орехами калачи мало волновали Абби. Больше всего ему нравилось обозревать гуляющий люд. Несомненно, празднующий народ то ещё зрелище – огромная людская масса радостно зыблется на площади как разноцветное озеро, как живой здоровый организм, пульсирующий рукоплесканиями, смехом да разговорами. Все эти люди едины и безропотны. Они празднуют и бурно улыбаются друг в друга, их окатывает волной счастья и осознанием стойкого, неколебимого порядка. И это сладкое чувство безопасности и безмятежности всегда манило народ на праздники сильнее любых калачей да конфет.
Впрочем, Абби не захлёстывало этими волнами народного единства, он предпочитал невозмутимо покачиваться на них, словно буревестник на морской глади, видом своим совершенно не обнаруживая всепоглощающей радости. Если бы его спросили, чем бы он занялся, если бы не пошёл на праздник, Абби, не моргнув и глазом, ответил бы, что сидел бы дома, пил чай и слушал радио. Но он оставлял все эти небезынтересные дела, чтобы посетить праздник и в очередной раз прозондировать чужую коллективную радость.
Абби подставил лицо тёплым солнечным лучам. Да, к вечеру он будет весь обсыпан веснушками, и его острый, как у лисицы, лик будет пёстрым, как мухомор, а сам он – словно ещё более рыжим, чем прежде. Да он засияет как медный таз, но что с того? Какой смысл таиться от солнца весной? Весеннее солнце всесильно, непобедимо, и он подчинится ему.
