Прошло несколько минут, и Конор услышал, как ее рвет в уборной.
– Тебе нужна помощь? – крикнул он.
– Нет, милый, – крикнула мама в ответ слабым голосом. – Я к этому уже привыкла.
Да. Вот что самое страшное. Конор тоже к этому привык. На второй и третий день после сеансов терапии ей было хуже всего – она уставала больше прежнего, ее рвало больше прежнего. Это почти вошло в норму.
Через какое-то время в уборной наступила тишина. Конор услышал щелчок выключателя и то, как закрылась дверь в мамину спальню.
Прошло два часа, а он все не мог заснуть. Он ждал.
Но чего?
На часах полночь и пять минут. Уже шесть. Конор посмотрел на окно спальни, наглухо закрытое, несмотря на теплую ночь. Полночь и семь минут.
Он встал, подошел к окну и выглянул в него.
И столкнулся со взглядом монстра в саду.
– Открывай, – сказал монстр, и голос его был слышен так четко, словно их не разделяло окно. – Я хочу поговорить.
– Да, конечно, – тихо ответил Конор. – Обычно монстры этого и хотят. Поговорить.
Монстр улыбнулся леденящей кровь улыбкой.
– Если придется врываться в дом самому, я с радостью это сделаю.
Он поднес сучковатый деревянный кулак к стене спальни.
– Нет! – воскликнул Конор. – Я не хочу, чтобы ты разбудил маму!
– Тогда выходи, – сказал монстр, и даже в комнате Конор почуял влажный запах земли, дерева и смолы.
– Что тебе от меня нужно? – спросил Конор.
Монстр прижался лицом к стеклу.
– Вопрос не в том, что мне нужно от тебя, Конор О’Мэлли, а в том, что тебе нужно от меня.
– Мне ничего от тебя не нужно.
– Пока нет. Но будет.
– Это всего лишь сон, – пробормотал Конор, стоя в саду и глядя на темный силуэт монстра и бьющий в глаза лунный свет. Конор крепко обхватил себя руками – не из-за холода, а оттого, что он не мог поверить в то, что в самом деле тихонько спустился вниз по лестнице, отпер заднюю дверь и вышел наружу.
Он все еще был спокоен. Что странно. Этот кошмар – очевидно, что это кошмар, без сомнений – сильно отличался от другого.
Здесь нет ни страха, ни паники, ни тьмы.
Но есть монстр, который виден так же отчетливо, как звезды ясной ночью, и возвышается над Конором метров на десять – пятнадцать, и тяжело дышит.
– Это всего лишь сон, – повторил Конор.
– Но что такое сон, Конор О’Мэлли? – спросил монстр, наклоняясь к самому лицу мальчика. – Как знать, может быть, сон – это все остальное?
При каждом движении монстра в его громадном теле слышался скрип дерева, стоны и вздохи. Конор видел, как сильные руки монстра – большие крепкие ветви, скручивались, как веревки, и дрожали, словно мускулы, соединенные с крупным стволом-торсом, наверху которого покоилась голова с огромными челюстями, которым Конор был на один зубок.
– Что ты такое? – спросил Конор, еще сильнее сжав себя руками.
– Я не «что», – нахмурился монстр, – а «кто».
– И кто ты?
Глаза монстра расширились, и он заговорил громче:
– Кто я? Кто я?
Монстр начал расти прямо на глазах, становясь все выше и шире. Внезапно вокруг него закрутился сильный ветер, и он широко развел руки, так широко, что, казалось, они коснулись краев Земли и стали такими большими, что ими можно объять весь мир.
– У меня столько имен, сколько лет самому времени! – прогремел монстр. – Одни зовут меня Херн-Охотник, другие Кернунн, третьи просто – Зеленый Человек.
Огромная рука опустилась, схватила Конора и подняла его в воздух, а ветер все еще свистел вокруг него, и листья-иглы, служившие монстру кожей, злобно подрагивали на ветру.
