Голос моря - страница 23

– Да, и что же это? – вздохнул Мухиддин, откладывая книгу.

– Посмотри сам.

Он неохотно принял склянку, открыл и обнаружил внутри полуживую стрекозу, затем, пока та не пришла в себя, разложил насекомое на плоской поверхности низкого столика и опустился на колени, чтобы внимательнее разглядеть существо с радужными крыльями. Аяана склонилась над плечом Мухиддина, наступив ему на левую голень правой ногой в залатанном красном шлепанце, и спросила:

– Тебе нравится?

– Это прекрасное воздушное создание? Конечно. Спасибо.

– Я сама поймала ее! – подпрыгивая, сообщила Аяана. – Сама! – Она посмотрела на стрекозу, потом на Мухиддина и вспомнила кое-что еще. – Она меня укусила. – И показала палец.

– Бедняжка очень испугалась, – поджав губы, заверил он.

– Но почему?

– Она такая маленькая, а Абира такая большая. Понимаешь?

– Я только хотела подарить что-то красивое, – прошептала девочка. Ее глаза наполнились слезами. И спустя мгновение добавила: – Аяана не плохая. Никого не хотела обидеть. – Она затрясла головой.

Мухиддин почувствовал, как в сердце разливается тепло, и от неловкости, не зная, что еще предпринять, он велел малышке повторить название стрекозы, kereng’ende, еще на четырех языках. После выполнения задания Аяана хотела поделиться еще одним секретом, но засомневалась. Она вздохнула. Закусила губу. Обхватила руками живот. Снова вздохнула. Взрослые никогда не желали слушать дочь Муниры, лишь качали головами и говорили: Debe shinda haliachi kusukasuka – «Полупустая жестянка никак не перестанет дребезжать».

Мухиддин следил за сменой настроений на личике девочки, видел, как приподнимались ее худые плечики, будто за спиной вот-вот распахнутся крылья, а потом опускались. Аяана проглотила невысказанные вопросы, которые крутились на языке, и прижалась щекой к столу так, что глаза оказались на одном уровне с медленно шевелившейся стрекозой. Затем посмотрела на Мухиддина. «Ничего не говори, – взмолился он про себя. – Уходи. – Но какая-то часть его существа кричала: – Что, Абира?»

Аяана сдерживалась еще пятнадцать секунд, после чего резко встала и расправила плечи, приняв решение. Посмотрела на Мухиддина и уверенно заявила:

– Теперь ты мой отец.

А потом разразилась слезами. Хрупкое тело содрогалось от смятения, оттого что заветные слова наконец прозвучали вслух.

– Ох, – выдохнул Мухиддин, будто получив удар в живот и не зная, как реагировать на подобное заявление, затем отшатнулся и застыл без движения.

В ушах звенело. Мысли обгоняли друг друга, в душе царило смятение. Столько времени бывший рыбак путешествовал в одиночестве, ни к кому и ни к чему не привязываясь. Он привык оставлять все позади. И никогда никто не заявлял на него права. Теперь же маленькая девочка рыдала, спрятав голову в плечи. Мухиддин наклонился, чтобы понять ее суть, понять природу слов, которые сумели пробиться в загрубевшее сердце немолодого мужчины. Стрекоза. Аяана. Ее заявление. Она плакала навзрыд, безутешно, точно потеряла последнюю надежду. Поэтому Мухиддин потянулся и взял ладошку малышки. По его телу прошел разряд, как предупреждающий сигнал колокола, бьющего тревогу. Стрекоза. Аяана. Их соединенные руки. Руки мужчины были большими и морщинистыми. Огрубевшими, волосатыми, с узловатыми фалангами пальцев, с ладонями, затвердевшими от тяжелого труда и от памяти обо всех оскверненных и непотребных вещах, которых они касались. Мухиддин убрал эти руки от невинной девочки. Но она плакала. По щекам текли слезы. Он осторожно дотронулся до ее волос и прошептал: