Слепец ничего не ответил, но остался.
И месяц этот ещё больше их сблизил.
Он должен был уйти на рассвете второго утра после её дня рождения. Накануне вечером Спэй была у него, и такая тоска охватила обоих, так настойчива была девушка в своём желании узнать причину его ухода, что поток горестных слов вдруг вырвался из уст странника. Скиталец рассказал, как десять лет назад чёрная зависть душила его, и в гневе он толкнул своего сводного брата, тот упал, ударился головой о камни и тут же умер. Как событие это сделало его изгоем. Но самым худшим было то, что повлекло оно гибель всех, кто ему был дорог, весь его мир рухнул.
– Я хотел умереть, но не умер. И тогда я решил, что не достоин видеть небесную синеву и зелень лугов, солнечный свет и сияние звёзд. Вечером я уснул в слезах, а утром проснулся слепым. И с тех пор неприкаянно брожу по свету. Издевательства, голод и холод – даже это недостаточно сильное наказание для меня. Мне слишком хорошо здесь.
– Рэн, – прошептала в ужасе Спэй. Её рука задрожала и выскользнула из его руки.
– Спэй? Это ты? Спэй! Прости! – он в отчаянии протянул к ней руки. – Прости! Где ты?!
Но услышал лишь торопливые шаги убегающей девушки, скрип и хлопок двери.
Спэй не спала всю ночь. Горечь волнами поднималась в груди, страшные воспоминания были такими яркими, словно всё произошло только вчера. Слёзы застилали глаза. В ушах стоял голос Рэна, полный отчаяния и мольбы. Гнев сменялся жалостью и пониманием, что смерть Фила в значительной мере была случайна, что в поступке Рэна не было намерения убить. Но ведь убил! Из-за него разорвалась защитная завеса! Из-за него все погибли! Всё погибло! Но через собственную боль она вдруг осознала всю глубину и силу его боли. И эти глубина и сила потрясли её.
Едва начало светать, а Спэй уже была у дома Рэна. Открыла дверь. Пусто. Она стала озираться по сторонам. Никого. И побежала по дороге в сторону леса.
В ещё сумеречном свете впереди увидела осторожно шагающего мужчину.
– Рэн! Рэн, постой! Рэн!
Он остановился, обернулся. Она подбежала, схватила его за руку:
– Я прощаю тебя! И ты меня прости.
– Спасибо, – едва слышно прошептал он.
И такова была сила её прощения, и такова была сила его раскаяния, что мутно-серая пелена, застилавшая его глаза, спала. Фиалковый взгляд встретился с лазурным. И уже давно таившаяся любовь вырвалась на свободу. Магия этой любви вдруг наполнила волайтов. Прекрасные, полные жизни крылья развернулись за их спинами. И тут же почувствовали они, что на востоке в горах есть место, которое ждёт их.
Спэй и Рэн вернулись в деревню, чтобы проститься с её добрыми жителями. Они шли, держась за руки, не пряча своих крыльев. Люди окружали их и шли следом, со смущением и восторгом.
Приёмные родители девушки услышали шум на улице и вышли на порог. Спэй поклонилась сначала им, потом повернулась к другим селянам и снова поклонилась.
– Спасибо вам всем! Я никогда не забуду вашу доброту!
– А вас, – она снова повернулась к родителям, – я люблю всем своим сердцем.
– Мы тоже очень любим тебя, дочка, – голос вира Кордиса дрогнул. – И всё понимаем. Мы всегда знали, что однажды ты покинешь нас. Каждый должен обрести своё место в жизни.
– Пусть на твоём пути как можно меньше будет шипов, девочка моя, – всхлипнула мули Пекта.
Вскоре, ещё раз сказав друг другу тёплые слова и обнявшись, они простились.
Спэй и Рэн взлетели и направились на восток.
