Всё…
– А второе кольцо, интересно, зачем? – спросил Семён, когда молчание слишком затянулось.
– Я думаю, второе – это… – я замялся, споткнувшись на слове, которое практически никогда не встречалось мне в медицинской практике до этого дня – э-э-э… гильотина? Но я не уверен.
– Что? – переспросил Семён, округляя глаза, но потом, несколько раз моргнув, согласно закивал.
– Ах, ну да, ну да… Надо же сначала… Понятно, впрочем…
Я аккуратно вынул одно из колец и стал рассматривать его. Оно, хлипкое, пластиковое на вид, оказалось довольно увесистым. На внешней стороне я обнаружил несколько замысловатых разъёмов для проводов, приводы трубок – вот эта, наверное, отвод жидкостей, подача донорской крови… А тут, должно быть, подключается монитор…
Ну, более-менее понятно, что и куда.
Но в целом, признаться, я чувствовал себя обезьяной, которой дали подержать в лапах ноутбук. Мы не проходили это устройство на лекциях, да и потом – нынче разве угонишься за всеми техническими новинками? Мы, конечно, проходили всякие сверхсовременные технологии… Но вообще нас готовили к работе в деревенских поликлиниках, и всё из области фантастики, скажем так, уместилась всего в несколько пар, некоторые из которых я, к своему стыду, мог и пропустить.
Я разомкнул замок, раскрыл аппарат и заглянул внутрь «ошейника». Там было всё ещё хуже. Затянутая прозрачной биоплёнкой мешанина из проводов, щупов, зажимов… Я рассмотрел небольшое, но явно очень острое лезвие, утопленное в углубление по всей внутренней стороне, и по спине пробежали мурашки.
Семён, удивлённо вертевший в руках второй «ошейник», тоже выглядел совершенно растерянным.
Я положил устройство обратно в пенопластовый паз.
Через пятнадцать минут мы осмотрели весь комплект поступившего оборудования. Два «ошейника», мониторы, толстая «коса» соединительных проводов и трубок для физиологических препаратов, набор бутылочек с сервисными жидкостями и хирургическими клеями и похожая на мотоциклетный шлем полусфера, то самое «яйцо» – холодильник для «материала». Впервые глянув внутрь сквозь прозрачный плексиглас защитной крышки, я вздрогнул. На мгновение мне почудилось мелькнувшее там лицо с закрытыми глазами. Наваждение моргнуло и исчезло – но меня опять пробрал острый холодок.
– Ладно, Семён… – сказал я, когда всё оборудование было аккуратно упаковано обратно в коробку. – Я все документы забрал, вечером сяду изучать. Всё вроде понятно, устройство, я так понял, почти полностью автоматизировано… Наверное, разберусь как-нибудь.
Семён посмотрел на меня странным взглядом.
– Конечно, разберётесь… – задумчиво произнёс он и замолчал, перекатывая в голове какие-то мысли, которыми делиться пока, видимо, не хотел.
Ох, Семён, Семён… Как говорила моя бабушка, «твои бы слова да Боженьке в уши.
– Ладно, забирай это чудо техники на склад! – кивнул ему я и посмотрел на висящие в процедурной большие старомодные часы. Вспомнил про остывший уже, наверное, чай и открытый ноутбук, которые дожидались меня на рабочем столе. Вроде есть ещё полчасика, может, и успею утопить какой-нибудь японский линкор.
– Надеюсь, нам не скоро пригодится этот прибор, Михаил Николаевич… – помолчав несколько секунд, произнёс Семён, подхватил коробку, словно она не весила вообще ничего, выразительно посмотрел на меня и вышел за дверь, не дожидаясь ответа.
Остаток дня прошёл без особых сюрпризов – поэтому я, закончив все дела чуть пораньше, собрался и, кинув в портфель увесистый мануал, отправился домой.
